Солнечный луч. Фаворитка

Уезжала она в сопровождении тех, кто прибыл с госпожой из Аритана, или же не имел иных привязанностей и обязательств, да и вообще готов был следовать за опальной герцогиней, так и не признавшей ни своего поражения, ни вины. Уезжала ее светлость с гордо поднятой головой и видом мученицы, которая идет на казнь, презрев своего палача и несправедливость. Я сама этого не видела, но Гард, как всегда, рассказал мне всё в подробностях и в красках.

Теперь уже никто не мешал мне наслаждаться людьми, которые были мне приятны, разве что государь, но эту проблему я решила просто – пригласила их в королевские покои. Возражать Ивер не стал, понимая, что мои друзья мне необходимы, особенно в ту тяжелую пору. И с того момента мы с Айлид особенно сблизились. Пока она не разочаровала меня ни разу. Эта женщина ничего не ожидала от меня, зато давала отдых душе и сердцу. Она была близка мне и чем-то схожа, а оттого стала дорога.

– Быть может, государь позволит мне сопровождать вас обоих? – спросила графиня, возвращая меня из воспоминаний на поляну для пикников.

Я не стала давать обещаний, которых, скорей всего, не сдержу.

– Вряд ли, дорогая, – отрицательно покачав головой, сказала я. – Когда-нибудь я устрою во дворце Тибада званый вечер, куда вы будете приглашены первой. Вот это я могу обещать вам в точности, – закончила я с улыбкой.

– Тогда скорей знакомьтесь с тибадским обществом и созывайте гостей, – велела мне ее сиятельство, и я рассмеялась.

От дороги донеслись звук охотничьего рожка и конский топот. Возвращались охотники, и пока они не достигли поляны, мы с графиней поспешили подойти к придворным. Здесь и остановились, ожидая когда кавалькада ворвется на поляну. И, как обычно, первым появился Буран – королевский жеребец. Рядом с государем скакали его камердинер и Олив Дренг. Где-то позади оставался граф Энкетт, и его супруга фыркнула:

– Да что же он за человек? Я каждый раз трепещу в ожидании триумфального явления, а его сиятельство только и делает, что измывается над моей трепетной душой и тащится в хвосте.

– Вы не справедливы, Айлид, – улыбнулась я. – Его сиятельство оттягивает момент вашей встречи, чтобы дать вам возможность соскучиться по нему еще больше. Но вы так много ворчите, что старания бедного графа Энкетта разбиваются о ваше недовольство.

– Я много ворчу? – искренне изумилась графиня.

– Думается мне, что тараканы потому и избрали покои любезного графа Атленга, – заметила я, наблюдая за тем, как король спешился, бросил поводья подоспевшему конюху и направился в нашу с графиней сторону.

– Значит, буду ворчать еще громче, – приняла решение графиня Энкетт.

– Тогда к Атленгу однажды сбежит и ваш муж, – усмехнулась я и пожала ей руку: – Прошу прощения, дорогая. Традиция…

– Разумеется, – заговорщическим тоном ответила она.

Я обернулась, лакей с подносом, на котором находился стакан с водой, уже стоял за моей спиной. Забрав у него поднос, я шагнула к Его Величеству. На его губах расцвела широкая улыбка. Кивнув на приветствие придворных, он приблизился ко мне. Я протянула руки с подносом, государь забрал стакан, жадно выпил воду, и лакей унес уже не нужную посуду.

Король уместил руку на моей талии, и мы отошли в сторону от придворных. Оказавшись за спинами благородного собрания, уже приученного в такие минуты не глазеть на нас, я оказалась в объятьях государя. Он склонился ко мне, чтобы поцеловать уже более обстоятельно, но я уперлась ему в грудь ладонями, однако тут же их и отдернула:

– Ив, кровь, – покривилась я. – Я не стану обниматься с тобой, пока ты пахнешь порохом и на твоей одежде кровавые брызги.

– Разве я так не выгляжу диким и необузданным? – полюбопытствовал он.

– Ты выглядишь жутко, – ответила я. – Фу.

– Ваше сиятельство! – возмутился король, но я окончательно отстранилась и отрицательно покачала пальцем перед его носом:

– Вот уж нет, Ваше Величество. Полагаю, что теперь и ночью я буду думать об этих пятнах крови и вскрикивать от кошмаров. Мне даже думается, что я буду помнить об этом еще не меньше месяца, а то и до конца лета.

– Я же с охоты!

– А я смотрела балет, – возразила я. – Ваши животные инстинкты оскорбляют во мне чувство прекрасного. И потом, я вовсе не шучу. Опасаюсь, что и вправду не смогу выносить спокойно ваших прикосновений не меньше месяца.

– Ты бываешь невыносима, – фыркнул монарх. – Это пошлый шантаж.

– И тем не менее.

Отойдя от него еще на шаг, я скрестила на груди руки и ответила упрямым взглядом. У меня была причина вредничать, и он о ней был прекрасно осведомлен – поездка в Тибад. Поглядев на меня исподлобья, король вздохнул и объявил:

– Завтра, – я умиротворенно вздохнула.

Вернувшись к нему, я улыбнулась, подалась вперед и поцеловала его в уголок губ, однако от объятий опять уклонилась:

– Ив, ты в крови, – напомнила я. – Сделай с этим что-нибудь. Мне и вправду неприятно, ты же знаешь.

Взмахнув руками, государь тихо зарычал, но куртку снял и отбросил в сторону.

– Довольна?

– Не совсем, – ответила я и указала на лакея с кувшином воды, мылом и полотенцем, висевшем на плече.