Солнечный медведь и другие сказки о жизни

Муравей понял, что всё замерло. С одной стороны это хорошо, потому что громила перестанет слизывать тысячи его сородичей, с другой стороны, он хотел победить его до конца. Собравшись с силами, он изо всех сил укусил муравьеда за гладкую стенку слухового канала и готовился испытать удар, но ничего такого не произошло. Ничего не изменилось. Муравьед крепко спал, утомлённый высокой плотностью учебного процесса.

Муравей пошёл наружу. Он вернулся к своим сородичам, и они быстро ушли строить новый дом.

Когда Геба проснулся, у него немного чесалось внутреннее ухо, но не так уж и сильно. Он взглянул на муравейник и понял, что все учителя ушли. То, что они оставили после себя, это была кучка земли, изрытая миллионом тоненьких лапок. «Как красиво», – думал муравьед, глядя на их следы. «Как хорошо иметь столько друзей, с которыми вы думаете одинаково». Он присмотрелся к кучке. Из неё торчал нос. Он хлопнул лапой по кучке и помог земляному бугорку встать на нужное место, потом он хлопнул ещё и ещё. Муравьед лепил. Он слепил самого себя и стал первым философом среди животных. Нельзя сказать, что его мудрость помогла ему контролировать свои пищевые привычки, но, по крайней мере, он не ел маленьких гениев безучастно – Геба старался добавить в ситуацию нотку искусства и смысла.

А тем временем муравьи не придумали ничего лучше, чем вернуться в свой старый муравейник. Они прорыли в его глубине множество лазов и ходов – так вышел первый в природе муравейник-муравьед, который надёжно защищал высокоразвитое общество от длинноносых хищников – не будешь же нападать на самого себя.

Гиппопотамно

Мало кто знает, но раньше бегемоты были очень круглыми и чрезвычайно лёгкими. Они практически катались по лугам и бушам, и это доставляло неудобство: то на колючку накатишься, то на дикобраза. Ничего приятного. И все эти круглые бегемоты как-то терпели, думали: вот я проживу жизнь, ничего страшного, бывает и хуже, хоть не аллигатор. Но один бегемот не смирился с таким ходом дел. Он был ужасно круглым и лёгким, и всё время боялся, что улетит, как воздушный шар, и потому вбирал в себя столько травы, сколько мог. Он видел, как воздушные шары мечутся по небу, как их большие корзины трясутся, как их качает из стороны в сторону; холод, голод, отсутствие стабильности – нет, такая участь точно не для бегемота. Он жевал и жевал, чтобы не улететь в небо, жевал и жевал, и весь пригибался, его ноги становились крепкими, а лицо мужественным. Это больше не был толстощекий болванчик, который закатывает в себя сухие ветки и листья, это был вальяжный красивый зверь.

Больше того, он мог окунуться в воду и не всплывал. Вот так чудо! Больше он не плавал на поверхности, как недоразумение, а целиком погружался в воду, только уши торчат. С тех пор бегемоты так и сидят в водоёмах, они наслаждаются. На их лицах всё удовольствие мира. Просто сидеть, быть тяжёлым и иметь под боком целый луг травы, позволяющий не стать воздушным шаром и не бродить по небу толкая боком облака. Хорошо, да? Очень. Очень хорошо. Гиппопотамно.

Слон-гурман

Слон был настоящим гурманом. Когда он подходил к дереву, то сначала тихо проговаривал их названия, чтобы ему было вкуснее есть, и только потом приступал к самому процессу. Лимбо, ироко, фрамирэ – последнее звучит точно, как пломбир, верно? Он оставлял эти листья на десерт – когда масличное дерево и хлорофора заканчивались, слон походил к фрамирэ и ел, создавая хоботом блаженный звук ммммм. Вот так слон ел: жевал и мычал от удовольствия, точно большой ламантин, только саванный.

Честно говоря, он не слишком различал тонкие нюансы вкусов, ему нравилось само приключение – вжевать в себя новое дерево, насладиться его историей. Слон заходил в термы леса, и там его встречала пышная бафия блестящая, или птерокарпус, цитрусовые плоды сметанного яблока, вкус которых напоминает сочетание клубники и лайма, а ещё инжир, марула, хлебное дерево…

Он только собирался полакомиться млечным соком хлебного дерева, но тут раздался стук. Кто это стучит? Это из дерева? Слон прислушивался. Стук продолжался. Он был сильней и сильней, и наконец слон открыл глаза. Он увидел, что несколько малышей громко стучат по стеклу, надеясь привлечь его внимание. Слон приветливо хлопнул ресницами, и малыши завизжали от счастья.

Подошел гид, он попросил людей отойти от стекла и начал свой рассказ.

– Это африканский слон. В естественных условиях он питается листьями, корой и плодами различных деревьев, особенно его привлекает пышная бафия блестящая, или птерокарпус, цитрусовые плоды сметанного яблока, которые по вкусу похожи на цитрусовую клубнику…

Слон потягивал носом воздух закрытого помещения, но кончик его хобота был там, в его сне, среди тропических деревьев чёрного континента, таких пышных и таких вкусных.

Жираф и скарабей