Солнечный огонь

Летом того же года моя заветная мечта начала воплощаться в жизнь. Правительство Азербайджанской Республики предприняло меры по созданию и укреплению регулярной армии. Была объявлена мобилизация всех граждан мусульманского вероисповедания 1894-1899 годов рождения, создано Военное министерство, во главе которого встал сам премьер-министр Фатали хан Хойский, а его заместителем назначен опытный военный, генерал Мехмандаров. Мы, азербайджанцы, слишком долгое время были зрителями мировой истории. Чему радовались? Что не платим налоги, что наших юношей не берут в армию? За сто лет в Баку не было ни одного губернатора-мусульманина. Пределом власти для мусульман являлась должность пристава. Теперь начинался этап собственного исторического существования. Вот что необходимо новой власти донести до каждого.

Лето 1918-го. Армяне пытаются явочным порядком поселить на территории Грузии в Лагодехи пятнадцать тысяч своих беженцев. Война. В ноябре теперь уже с помощью Антанты дашнаки вновь рвутся вооруженным путем захватить у Грузии Ворчало с прилегающими территориями.

Турция побеждена. Великобритания требует от главнокомандующего Нури паши вывода турецких войск из Баку в течение недели, а из Закавказья - в месячный срок.

Дальновидный и мудрый шаг Азербайджанского Национального совета образование первого азербайджанского парламента. В законе о парламенте говорится, что он должен представлять все живущие в республике национальности. И вот, избранный на основе всеобщих выборов, наш парламент открывается в декабре.

17 ноября командующий английскими оккупационными войсками генерал Томсон прибывает в Баку. Объявляет себя губернатором города. Предлагается очистить город от азербайджанских и турецких войск. В компетенцию нашего правительства входит остальная территория Азербайджана.

Как я и предполагал, Европе нужны наши нефтеносные земли, англичане хотят превратить Баку во "вторую Индию". Аббас Кули, вернувшийся из Шарура, сообщил мне, что повсюду, откуда уходит турецкая армия, ее позиции занимают дашнакские военные формирования. А в Нахчиване засел Андраник, откуда собирается со своими головорезами в поход на Зангезур и Карабах. Штаб его обосновался в захваченном ими Горисе.

Пора!.. Снова в седло. Я покидаю Баку. Заниматься парламентской деятельностью и хитросплетениями политики, когда вновь горят мусульманские города и села, - не для меня. Выезжаю с десятью самыми верными соратниками в направлении Гянджи. Отряд буду формировать на месте.

Знакомый запах пожарищ, непогребенных тел, стаи стервятников, разоренные села - вот пейзаж Зангезура, оккупированного бандами Андраника. По лесам и в горах постоянно встречаем беженцев - то из Нахчивана, то из Джеванширского уезда, то из-под Шуши. Они потеряли представление о времени и месте, где находятся, ничего не знают о том, какая сейчас власть и вообще в какой стране они живут. Некоторые пребывали в полной уверенности, что армяне свергли царя в Петербурге и теперь всем Кавказом правит армянский царь. Встретился старик - единственный из выживших жителей села Шихлар, уничтоженного армянами. Его спасло то, что он отправился засветло в соседнее селение навестить брата, пошел короткой дорогой лесом да провалился в волчью яму, подвернул ногу и пока смог идти - просидел сутки в лесу. Вернувшись кое-как в родную деревню, он нашел на ее месте дымящийся пустырь...

Еще одна страшная встреча. Пожилой мужчина, мальчик лет пятнадцати и закутанная до глаз в платок женщина, прижимающая к себе завернутого в какие-то тряпки младенца. Спрашиваю у мужчины, откуда они? Оказывается, из Сисианского магала. Сколько уже бродят в лесах - подсчитать не может, но месяц точно. Их село не сожгли, а сровняли с землей и распахали. От его семьи из двенадцати человек осталось их трое. Женщина - жена его убитого сына, и мальчик - его внук. Во время всего разговора женщина безучастно сидит на поваленном дереве и судорожно качает ни разу не подавшего голос младенца. Мальчик не сводит с матери полного муки взгляда.

- Почему трое? - удивляюсь я и слегка оборачиваюсь в сторону женщины.

Старик опускает голову и говорит шепотом: - Ребенок мертвый... Она на кукурузном поле была, когда армяне пришли. Началась стрельба. В нашем доме они сразу закололи штыком мою внучку, которая нянчила малыша... Десять лет было внучке... А ребенка вышвырнули на камни во двор. Вместе с другими расстреляли сына и моего брата. Еще троих детей и мою жену зарезали, отец и мать мои по немощи не выходили из дома, так их заживо сожгли. Бахлул, мужчина кивает на мальчика, - сумел пробраться к нам во двор, вынес братца, тот еще живой был, хрипел...

По заросшему седой щетиной лицу мужчины скатываются прозрачные капли.

- Она не хочет его хоронить, - с трудом произносит парнишка. Разговаривает с ним, а нас с дедушкой не узнает.

- И забрать его у нее никак нельзя. Страшно кричать начинает... старик закрывает лицо ладонью.