Солнечный песок

После полуденного супа он опять приступил к заготовке воды и полностью её завершил. Мысль использовать позвоночник хищника в качестве лестницы оказалась удачной – он с относительной лёгкостью весь день лазил по ней вверх и вниз пока не наполнил термос, канистру и флягу. А потом ещё времени хватило сходить в предместье на дикое поле, выкорчевать несколько докку и закончить огненную букву. Вечером, уже после заката Зиндрик собрал рюкзак и заполнил мешок. Он решил взять с собой только необходимое: еду, воду, лопату и блокнот. Содержание важных книг было скопировано на последнюю страницу блокнота. До ночи Зиндрик переводил, принесённые из залов астробиблиотеки глиняные книги, но в основном они представляли собой малосодержательные записи: административные приказы и жреческие наставления, долговые расписки, учёт животных и товаров. И, тем не менее, даже они будут представлять ценность для восстановления истории, но, конечно, тогда, когда до них доберётся новая экспедиция Академии. А для этого требовалось выбраться отсюда или хотя бы донести сообщение. Зиндрик кратко, как и его предшественник, записал все события последних дней, свои наблюдения и мысли, запечатал в термос вместе с записками и копиями таблиц Зимри. После чего занёс термос на второй этаж и оставил его в глухой комнате. Вернулся в подвал, закрыл люк. Предстояла очередная ночь, а завтра он планировал пройти максимум от дневной расчётной нормы шагов.

***

Острый горячий воздух дюн обжигал ноздри. Зиндрик вытряхнулся из мешка, и сразу начал готовить остатки еды. После Быстрого Песка, в который он попал вчера, у него оставалась открытая консервная банка. Кронга он давно доел. На дне жестяной банки среди крупиц зерна и жира плавали волокна мяса. По его расчётам до станции ещё около трёх дней пути, а из еды четверть банки и воды полфляги. Пустой термос сейчас лениво перекатывался в рюкзаке. Зиндрик вспомнил проклятый второй день и понял, что до станции он просто не дойдёт. Силы грозили покинуть его. После того как Быстрый Песок едва не похоронил его заживо и лишил воды, следовало кардинально менять маршрут и поворачивать назад, обратно в город. Зиндрик залил банку водой и слегка подогрел. Жир всплыл вверх и теперь блестящими вкусными глазами смотрел на истощённого зимбра. Маленькими и медленными глотками Зиндрик отпивал из банки. Руки тряслись и грозили расплескать питательную жидкость. Наконец острое чувство голода слегка притупилось, и Зиндрик прилёг на утренний песок и начал вспоминать вчерашний вихрь.

Первый день пути казался лёгким. Зиндрик шёл по пустыне в старых, но целых ботинках без шипов. Он шёл в правильном направлении, жёстко экономил воду, отдыхал в тени дюн и надеялся быстро дойти до станции за расчётное количество зенитов. Но уже утром следующего дня на горизонте начали появляться маленькие чёрные тучки. Сначала они никак себя не проявляли, но потом сразу же стали сливаться в единое целое, которое уже к середине дня заполнило собой небо. Солнце исчезло, а с неба посыпался песок. А потом горящие мелкие крупицы со скоростью метеоритов начали хлестать Зиндрика, оставляя рубцы на обожженной коже лица. Мгновенно Зиндрик начал задыхаться. Горизонт исчез полностью. Остервенело махая лопатой, он сначала погрузился в дюну по пояс, а потом просто лёг в яму и накинул сверху мешок. Мелкий, забивающий рот и дыхательные пути, песок пробивался даже через синтетическую ткань мешка. Сердце стучало в голове, виски разбухли и скоро Зиндрик потерял сознание. Очнулся он в полной темноте, и всё тело его оказалось прижато толстым слоем песка. Подкопав немного, он, прежде всего, потянулся к фляге, нащупал её. Канистра на спине тоже оказалась цела, но даже через ткань жилета Зиндрик чувствовал спиной страшный и мокрый холодок. Каким-то невероятным образом повредилась крышка и теперь из канистры в землю просачивалась вода. Могучими и резкими толчками Зиндрик раскидал ногами песок и вырвался на поверхность. Когда он закрыл рукой щель между крышкой и горлышком канистры, воды в ней оставалось уже совсем мало. Это было отчаяние, грозившее стать трагическим. Тогда жутко хотелось пить, и он допил эти остатки.