Солнечный щит (ЛП)

— Думаю, он перестал различать наш возраст после десяти лет. Не говори, что твои родители не такие же.

— С пятерыми детьми? Они разделяют нас на группы из трех старших и двух младших. Они приглядывают по другим причинам.

Она с сочувствием улыбнулась.

— Что ж, я думаю, причин для этого много, да?

Я скривился. Элоиз была прямой наследницей трона Озера Люмен, и ее родители — особенно Ро — всегда ее оберегали. Я был четвертым из пяти детей, у меня не было такого отношения, но это не означало, что за моим детством не так приглядывали.

Может, даже больше.

Мы шли среди шелковых камзолов, сияющих украшений в волосах, слышали обрывки разговоров. Все обсуждали грядущее объявление.

— …слышал, что Ойко может играть на шестнадцати инструментах, это нечто…

— …удивительно, что королева дает сыну сделать объявление, даже с ее грядущим сложением полномочий, это необычно…

— …но политика куда важнее, конечно. Мне говорили, Кимела лучшая в этом всем. Если принц хочет сохранить традиции страны, он назначит ее…

Я оглянулся на последний голос — он принадлежал Гетору Кобоку Гранату, министру промышленности, вернувшегося из осмотра фабрик. Я не сразу запомнил титулы с цветами у придворных, но с Кобоком было не сложно — он носил традиционный цветной браслет поверх рукава бирюзового камзола, золотые звенья и гранаты вспыхивали от света. Даже без этого символа статуса было сразу ясно, что он влиял при дворе — аристократы окружали его, ловили каждое слово.

— Я и не думала узнать о кандидатах в ашоки, а ты? — спросила Элоиз, пока мы шли мимо группы министров. — Я занималась только дорогой через Феринно.

— Я не спрашивал, но уловил немного от гостей королевы, — сказал я. — Из всех вариантов, похоже, Ойко, который может играть на миллионе инструментов, лучше всех нам подходит. Я слышал одну из леди Комитета благосостояния граждан, она говорила, что он против рабского труда. Меньше всего нам нужна Кимела, она за то, чтобы все оставалось на местами, и у Моквайи не развивались отношения с соседями. Думаю, нам будет тут сложнее, если ее назначат.

— Надеюсь, Яно сохранил те же убеждения, что и в письмах, — Элоиз смотрела на принца, мы подходили к юным придворным. — Даже если не подавал нам виду тут.

Мы добрались до юбок и камзолов нескольких дипломатов, они пропустили нас, тепло поприветствовав Элоиз. Она ответила с тем же теплом, представила меня тем придворным, которых я не встречал. Все они кипели от волнения из-за грядущего объявления. Не радовался открыто только Яно.

В честь первого дня си принц нарядился в бирюзовый шелк, рукава и воротник были оторочены золотом. Бусины нефрита и турмалина сверкали на вышивке и мочках ушей. Кристаллы на штанинах были размером с печать на кольце моего отца. Золото мерцало на шпильке, сдерживающей его длинные черные волосы в хвосте, сияло на рукояти церемониальной рапиры на его поясе. Не сочетался с цветом моконси только его браслет си, полоска бронзы и потертые от времени лазуриты. В первый день при дворе я удивился, увидев такой потертый предмет его красок, у многих этот си-ок был полон камней, как у Кобока, а потом я узнал, что этому украшению было семьсот лет, оно передавалось по наследству, и цвета меняли для каждого наследника.

— Доброе утро и счастливого моконси, принц Яно, — сказала Элоиз, стараясь правильно произнести традиционное приветствие. — Мы рады быть тут в этот день.

Яно взял удобнее стеклянную чашку чая со сливками, поджав губы.

— Мм, наверное.

Я понимал, что это точно был не принятый ответ на приветствие в первый день нового си, но Элоиз не дала себе расстроиться. Она тепло улыбнулась ему, выглядя искренне для тех, кто не знал ее, и указала на меня.

— Вы уже встречали нашего переводчика, Верана Гринбриера. Как видите, он присоединился ко мне для объявления нового ашоки этим утром.

Я чуть склонился, от этого вес надавил на мозоли. Я пытался понять, что сказать.

— Мы ждем этого.

Он чуть прищурился, но бодрая девушка рядом с ним ответила:

— Мы пытались выведать у него, кого он выбрал, хоть намек, но он непоколебим. Какой будет сюрприз!

— Для многих, — сухо сказал Яно, отведя взгляд на сцену в конце зала.

Я взглянул на Элоиз, но поведение принца все еще не разозлило ее. Она взглянула на меня с предупреждением и сказала:

— Я думала, Верану будет полезно узнать, как вы выбираете ашоки. Это точно будет… — она притихла, хмурясь. Через миг она взглянула на меня и перешла на восточный язык. — Не помню слово для «значительный». Не бенгка, да? Это «громкий»…

Я хотел ответить, но Яно заговорил на восточном с акцентом — я забыл, что он хорошо знал язык. Похоже, мы оба забыли.

— Слово «аквагии», и да, это значительное решение.

Я чуть не вздрогнул от удивления, но Элоиз не пошевелилась.

— Да, конечно, — холодно сказала она, еще улыбаясь. — Может, вы могли бы рассказать Верану о процессе прослушивания?

— И с чего это делегацию с Востока заинтересовал выбор ашоки? — Яно перевел взгляд с Элоиз на меня, поджав губы.