Солнечный страж (СИ)

И только сейчас, когда он впервые проник в меня, когда мы оба в приступе жаркой нежности принялись изучать друг друга, остро реагируя на каждое движение и каждый вздох, когда в первые же мгновения стало понятно, что мы созданы для того, чтобы друг друга любить — только сейчас я поняла, что все эти дни он чувствовал то же, что и я. Что он знал об эльфийском наваждении и набирался решимости, чтобы преодолеть разделявшее нас тонкое и искусное колдовство. И теперь моё наваждение сдалось, как сдаётся лёд под натиском солнечных лучей.

Он заглянул в мои глаза и понял это, на миг остановился, бережно сжимая меня в сильных руках, и я рассеянно улыбнулась и провела рукой по его щеке. Это был короткий проблеск, момент, когда сознание моё прояснилось, и я всем одновременно — сердцем, душой и особенно телом — прочувствовала, что принадлежу теперь ему. И мне не нужны были торжественные клятвы или свадебное платье, или кольцо, о котором Эдвин вдруг начал переживать ни с того ни с сего. Мне не были нужны все эти сказочные атрибуты праздника, о которых обычно только и говорили девушки в преддверии главного торжества в своей жизни. И благословения церкви тем более не было нужно.

— Где же ты была раньше, — тихо пробормотал он, целуя меня дрожащими губами и вновь принимаясь за движения, от которых во мне просыпались чувственные, прежде не знакомые мне волны. Я следовала внутреннему чутью и ловила их одну за другой, понимая, что это неосознанное занятие увлекает меня в такой водоворот ощущений, от которого уже сейчас жутко кружилась голова. Оставалось только покрепче держаться за плечи моего капитана, чтобы окончательно не сойти с ума. Кажется, в какой-то момент каждый удар волны, каждый судорожный вздох — чтобы только схватить губами воздух и вновь нырнуть куда-то в глубину — я уже не могла сдержать вскриков и что-то бессвязно шептала, закрыв глаза. И сквозь наши дыхания и бешеное биение сердец слышала где-то на грани сознания только своё имя и слово — «Люблю…»

Потом мы долго молчали. Я лежала на его плече и смотрела, как в круглом крошечном светильнике на комоде трепещет рыжий огонёк. Завтра утром мы снова разлучимся на несколько дней или даже две-три недели, и от этой мысли моё сердце сжималось, и сами собой наворачивались слёзы. Мне нужно было, чтобы он был рядом — взрослый, надёжный, сильный и чуточку самоуверенный, когда принимал решения или руководил своим отрядом. Мне хотелось вот так лежать рядом с ним поверх растрёпанной кровати и рассматривать его, гладить кончиками пальцев его излучающее тепло тело и смотреть, как по-разному он реагирует на мои прикосновения.

— Ты тоже думаешь об этом, милая? — прошептал он, нежно погладив мою руку. — О завтрашнем дне?

— Да, — вздохнула я.

— До утра ещё далеко, — улыбнулся он.

— А я уже начинаю скучать, — сказала я и пошевелилась, удобнее устраиваясь рядом с ним.

Эдвин приподнялся и натянул на мои ноги одеяло — мы всё ещё были разгорячёнными, но в комнате было прохладно. Он взял мою руку в свою и внимательно рассматривал пальцы с выражением полной озадаченности на лице:

— Очень надеюсь, что я ничего не перепутал, — пробормотал он. — Я в этом совсем не разбираюсь.

— В чём? — с улыбкой спросила я.

— В украшениях, — ответил он. — Ведь я не мог уйти в очередной поход и оставить тебя в форте одну без кольца. Все эти резвые молодцы, что выворачивают шеи, глядя на тебя, должны знать, что ты помолвлена.

— Никогда бы не подумала, что ты боишься конкуренции! — засмеялась я и поцеловала его.

— Я боюсь? — изумился он. — Конечно же нет! Я и раньше не был пугливым, а теперь, когда ты моя, напугать меня стало ещё сложнее.

— Не переживай, я не собираюсь гулять по городу в одиночестве. Во всяком случае, в тёмное время суток точно, — заверила я его.

— Всё равно я буду без конца думать о тебе, — сказал он, оставив меня ненадолго и поспешно обыскивая карманы своей белой с красным мантии, висевшей на крючке.

Когда Эдвин вернулся ко мне, в его руках был маленький мешочек из тёмного бархата, стянутый шёлковым витым шнурком. Он потянул завязки и вытряхнул на ладонь колечко с синим, мерцающим в темноте комнаты камнем. Надо сказать, у меня никогда не было настоящих украшений, если не считать крохотных серёжек-колечек в ушах, которые дарила всем девочкам приюта матушка Евраксия. В те времена у меня был ещё и оберег с серебряным солнцем, но его пришлось продать за бесценок в первую же неделю скитаний по улицам, когда меня выдворили с церковного двора прочь.

— Знаешь, я думал, что всё должно быть идеально, как в старинных книжках, — сказал он и вздохнул, вновь начиная волноваться. — Но когда я встретил тебя и увидел твой белый огонь, то все эти сказки перестали иметь какое-либо значение. На следующий день я пришёл в таверну, где мы были накануне, а тебя уже там не было… Я поднял на уши весь отряд, и мы долго обыскивали весь город и его окрестности, но нигде не было даже твоих следов. Будто всё это приснилось мне, понимаешь?.. Если бы не мои друзья, то наверное я так бы и решил, что это был прекрасный сон.