Солнечный удар: Рассказы

— Я как раз сказал только то, что сказали вы. Однако думаю, что здесь не обойтись без некоторой промежуточной ступени. Наше сознание должно соотноситься с чем-то еще помимо самого себя. Правда, в этом случае мы несколько отвлекаемся от темы лекции и выходим за рамки ваших знаний. Скажите, вам никогда не приходило в голову, что связь, которую вы назвали субъективной, может по крайней мере стремиться к объективному началу, иными словами, что бытие выражает не столько наше сознание, сколько наше состояние?

— Состояние!

— Что такое состояние, мы худо-бедно понимаем, но…

— Я предвидел ваше негодование. Вы наверняка скажете мне, что так как наше состояние неизменно и вечно, то это уже не состояние?

— Конечно! В понятии состояния или условий существования заложена возможность изменения.

— Вот тут надо еще подумать; уже то, что мы говорим «неизменное состояние»…

— То есть как это?

— Кто же так рассуждает? Разыгрывает он нас, что ли?

— Хорошо, и что же из этого следует?

— Спокойно, спокойно. Может быть, вы и правы. Попробуем тогда обойти эту трудность. Скажите, а что такое небытие, вы знаете?

— Нет.

— Еще бы, ведь вся наша философия строится на положительных понятиях. Но, видит бог, существуют и понятия отрицательные, по крайней мере мы должны предполагать их существование, если судить по тем сведениям или идеям, которые доходят до нас с той далекой туманности.

— Отрицательные понятия? Что это?

— Это понятия, относящиеся к тому, чего нет, сравнительно с тем, что есть.

— Пощадите, профессор, мы ничегошеньки не поняли!

— И неудивительно. Скажем так: они относятся к видоизмененному состоянию вещей.

— К видоизмененному состоянию? Что это значит?

— О боже! То, что они относятся к иному возможному состоянию вещей.

— То есть к их невозможному состоянию?

— Если хотите, да. В конце концов, небытием можно считать то, что не есть бытие.

— Но то, что не есть бытие, никак не проявляется.

— Согласен, но вы можете представить это мысленно.

— Отнюдь, потому что то, чего нет, может означать бесчисленное множество вещей.

— Не-ет, здесь вы ошибаетесь. То, что есть, также означает бесчисленное множество вещей, но в той мере, в какой оно составляет цельное понятие, оно четко определено и самодостаточно. Аналогичным образом существует только одно проявление небытия, иначе говоря, понятие небытия является обоснованным и представляет собой ясную идею.

— Извините, но до нас все равно пока не доходит. Вы говорите «аналогичным образом». Но для того, чтобы аналогия была если уж не полной, то хотя бы приемлемой, это самое небытие должно заключать в себе, в собственном измерении, бесчисленное множество вещей, подобно тому как это происходит с бытием, а не просто вырисовываться в бесчисленных проявлениях… Я знаю, что говорю путано, и не уверен, все ли меня поняли. Однако, судя по вашим словам, вы неверно истолковали смысл нашего возражения. Помимо этого, вы попросту занимаетесь с нами словесными кульбитами, с вашего позволения. С одной стороны, вы приводите цельное понятие, правда, уже в обобщенном виде, с другой — также цельное понятие, которое, однако, ничего не обобщает и ни с чем не соотносится.

— Проклятие, да вы не просто, а чересчур смышлены! Не просто, потому что, сами того не замечая, смешиваете абстракцию и реальность. Правильнее будет сказать так: понятие бытия не является истинным там, где истинным является или являлось бы, не знаю, как тут еще сказать, понятие небытия. Небытие, пожалуй что, можно считать понятием чистым и безотносительным.

— Однако хоть какое-то представление о нем вы должны нам дать!

— Это вовсе не обязательно. В порядке исключения вы можете представить его как чисто умозрительное построение.

— Значит, мы должны проглотить это как есть и успокоиться?

— Что-то вроде того.

— Ладно, ребята, давайте глотать, пусть даже оно встанет у нас поперек горла… Сделаем так, профессор: вы продолжайте, а там, как знать, может, последующее и прояснит предшествующее! Хотя, согласитесь, это довольно странный метод созерцания.

— А мы и не созерцаем. Повторяю, в первую очередь я пытаюсь выяснить кое-что для себя. С другой стороны, уже не раз последующее проливало свет на предшествующее.

— Хорошо, тогда продолжайте. Кстати, для начала неплохо было бы узнать, каким образом это ваше небытие связано с этим вашим пространством или временем.

— А кто его знает! Скорее всего прямой связи между ними нет.

Джорджо Де Кирико. Гектор и Андромаха. 1968.

— Смелее, смелее, профессор!

— Интересно, как, по-вашему, содержит идея небытия идею ограниченности или нет?

— Хм.

— М-м-м.

— По-моему, хмыкать тут особо нечего. Я думаю, что содержит.

— Как это?

— Если существует небытие, значит, бытие не является, как бы это сказать, всеобъемлющим и предполагает наличие пустот.

— Ха-а!

— Фью-ю!

— Та-ак, это еще что за свист? Давайте-ка посерьезнее!

— Но, профессор! Теперь уже вы смешиваете абстракцию и реальность. Ведь о небытии нельзя сказать, что оно есть. Не вы ли сами только что подали нам его как чисто умозрительное построение?