Солнечный ветер (СИ)

Любовь к гитаре Дженсену ещё в детстве привил Вент. Они привыкли петь дуэтом, а в Школе к ним присоединились Сэмир, отлично разбирающийся в клавишных, а позже - Бруни, у которой оказался неплохой голос и с бас-гитарой она здорово управлялась.

В тот день, накануне выпускного, они настраивали музыкальные инструменты в Зале приёмов, в котором проходили все праздники и вручение дипломов, в последний раз прогоняя свой репертуар. Позже Сэмира и Вента вызвали в Административный блок, и Дженсен объявил перерыв. Бруни упорхнула под предлогом попудрить носик, и Дженсен остался в зале один, продолжая возиться со своей любимой гитарой. Старушка большую часть времени вела себя отлично, но сегодня, ни с того ни с сего, закапризничала. Возможно, чувствовала скорое расставание со своим хозяином. Поэтому, Дженсен так увлёкся сюсюканьем с ней, что вздрогнул, когда возле его плеча раздался тихий голос Марка Баризи:

- Ты не видел Джареда?

Дженсен оглянулся, но не спешил подниматься с колен, ещё меньше желая вступать в разговор с Баризи. Марк был замкнутым, слишком тихим и неприметным. От таких людей можно ждать чего угодно: то ли удара в спину, то ли маниакального поклонения. Когда-то Дженсен отогнал от Баризи банду Ясуды, а тот оказался неблагодарным, даже спасибо не сказал. Хотя Бруни предполагала, что парень просто растерялся, не ожидая помощи вообще и от звезды Школы Дженсена Эклза - тем более. За него вообще никто и никогда не заступался. Но Дженсен уже сделал для себя выводы и Марка замечать перестал. Он бы и совсем забыл о его существовании, если бы не Падалеки, который по каким-то невероятным для Дженсена причинам подружился с Марком, найдя в нём что-то особенное для себя. И Дженсену почему-то  было неприятно видеть их вместе.

Привычная самоуверенная маска вернулась на лицо Дженсена. Очень хотелось спросить, кто это такой, Джаред, да и вообще, слишком «желторотики» обнаглели за последний год под предводительством Падалеки. Раньше они себе не позволяли вот так запросто подкатывать к «орлу» с глупыми вопросами, отлично же видно, что Дженсен в зале один. Но почему-то сегодня ругаться и учить молодняк уму-разуму не было желания, поэтому он просто недружелюбно буркнул:

- Я в адъютанты к нему не нанимался.

Улыбка Баризи - и так крохотная, - исчезла совсем, и Дженсен пожалел о сказанном. С появлением Падалеки Баризи словно ожил. Он стал обычным парнем, забыл о своей робости, но порой всё ещё терялся, особенно когда был один, без своего улыбчивого друга. Падалеки для него был как катализатор уверенности в себе. Эклз не любил подобных типов, он всегда с симпатией относился к тем, кто сразу показывал чего стоит. Ни смущаясь, ни раболепствуя. Кто не боялся разбить лицо в драке, давая отпор обидчику. Вот тот же Джаред повёл себя с бандой Ясуды как надо. А мог бы поджать хвост и прикинуться ветошью, вместо того чтобы идти на рожон.

Но Баризи изменился. Дженсен не хотел этого замечать, но впервые Марк не смутился на откровенно не дружелюбный  выпад в свою сторону. Он смерил Дженсена угрюмым взглядом и ответил:

- Хватило бы простого «нет», «орёл» Дженсен.

- Считай, что я тебе именно это и сказал. Ищи своего кумира в другом месте. Видать, ты и его достал, если он от тебя прячется.

- Конечно, именно это я от тебя и ожидал услышать, - просто ответил Баризи и посмотрел на него с жалостью.

Баризи давно ушёл, а Дженсен ещё долго смотрел ему вслед. Доля правды в словах Марка была, но всё равно: как же больно было её слышать именно от него! Ведь однажды Дженсен помог и ему, а благодарности почему-то так и не дождался. Только упрёки. Что с ним не так?

Падалеки любили и уважали за то, какой он есть, за то, что у него можно было попросить помощи в любое время, и он не никогда и никому не отказывал, независимо от рангов. Дженсена уважали тоже, но совсем по другим причинам. К нему бы так просто не пришли просить совета, особенно «желторотики». Словно его боялись. Ну что же... Пусть лучше уважают и подчиняются. Любовь для рейнджера - непозволительная роскошь, которая не поможет ему добраться до Юпи, ведь ради этого он жил и работал. Любовь не для него - она помеха всему, так он всегда считал. А может он всегда ошибался?

С этими грустными мыслями Дженсен неосторожно дёрнул струну, и она лопнула. Вздохнув, он отложил гитару в сторону и направился за кулисы; в маленькой подсобке за подиумом хранились различные инструменты, в том числе и новые струны.

Но он забыл, зачем пришёл, когда разглядывая стеллажи в поисках струн, вдруг наткнулся на Падалеки.

Тот сидел на полу в самом дальнем и тёмном углу и держался обеими руками за голову. Он не стонал, просто раскачивался из стороны в сторону, словно казня себя за что-то.

Дженсен моментально забыл о дистанции между ними. Он кинулся к нему и, падая рядом на колени, требовательно затараторил:

- Джаред? Что с тобой? Тебе плохо? - он сжал плечо Джареда, почувствовав, как тот мелко дрожит. Мысль о том, что Джареду больно, резанула по сердцу острым ножом.