Солнечный зайчик

Живет, живет

В этом доме Галина

А я никак все туда не дойду.

А помнишь, Галя, как я в армию пошел

И от тебя всё ждал письма

А друг соврал, что я другую там нашел

А ты поверила словам

Я столько лет тебя пытался позабыть

Бежал по свету как чумной, не чуя ног

Но разлюбить тебя, родная, разлюбить

Так и не смог. Так и не смог!

Когда спел второй куплет, шептавшиеся было бабы дружно примолкли, улыбки с лиц стерлись, как будто кто-то поработал ластиком по рисунку. Ничего не понимаю, но продолжаю:

Растет, растет

Возле дома калина

Растет, цветет

Да у всех на виду

Живет, живет

В этом доме Галина

А я никак все туда не дойду

Живет, живет

В этом доме Галина

А я никак все туда не дойду

На голове полным-полно волос седых

Да кружит злое вороньё

Видал я женщин – умных, сильных, молодых

Да не похожих на неё

Промчались годы молодые ну и пусть

А наше счастье ещё будет впереди

Ноя вернусь, я обязательно вернусь!

Ты только жди! Ты только жди!

Пою и вижу: улыбки на лицах появились снова, взгляды потеплели, как будто люди услышали нечто важное, нечто совершенно необходимое.

Растет, растет

Возле дома калина

Растет, цветет

Да у всех на виду

Живет, живет

В этом доме Галина

А я никак все туда не дойду

Живет, живет

В этом доме Галина

А я никак все туда не дойду10

Прозвучал последний аккорд, песня закончилась, и… повисло молчание.

– Что-то не так? – осторожно спросил я.

– Юра, это Гриша Пешков песню сочинил? – спросила Кривенчиха.

– Нет, а что?

– Дак это, песня-то про него, и Галю Соколову. Ну, сейчас она Галина Антоновна, учительницей в залининской11 школе работает, а Гриша всё на пароходе по морю плавал, теперь на Севере обретается, а нынче вот в отпуск приехал. Как тот гадёныш, чтоб у него язык отсох, Гале наврал, что Гриша в армии себе нашел зазнобу, так она ему отворот-поворот дала. Галя гордая и Гриша гордый, лет пятнадцать прошло, без малого, а они так до сих пор они и не помирились.

– Только, Юра, ты в песне приврал немного: не растёт у Галины Антоновны калина, и не росла никогда. Сирень у неё. – попрекнула Юрия незнакомая баба.

– Ну что ты, Пална, придираешься! – заступилась Кривенчиха – Ежели сирень, то нескладно будет. А калина-Галина складно.

– И то верно – согласилась Пална – ты молодец, Юра. А калину я Галине Антоновне завтра же отнесу, сама и посажу чтобы всё взаправду было. Только боюсь, а примется ли калина-то? Всё-таки не весна сейчас и не осень.

– От, то правильно, Пална. Я тебе тоже подмогну. Мы калину с большим комом земли выкопаем, да потом поливать будем щедро, вот она и примется как надо. А ты, Юра, спой нам ещё раз эту песню, уж больно душевно у тебя выходит. И Леночка играет, как ангел спивает.

ПГТ Троебратский, 8 утра.

Утро началось традиционно: кто-то тащил меня с дивана за ногу. Лягаться я не стал, глаз открывать тоже. Просыпаться тоже не хотелось.

– Кто там? И чего надо, злодей?

– Юра, вставай скорее! – услышал я голос Ленуськи.

– Зачем?

– Юра, я придумала, что мы сегодня будем делать.

– Что?

– Ты мне и маме сшил сарафаны, а папа и ты остались без обновок. Это несправедливо.

– Ты хочешь мне и отцу сшить сарафаны? Не знаю, как батя, а я в сарафане ходить не буду. Отказываюсь.

– Причём тут сарафаны?

– При том. Мужики в сарафанах на ходят.

– Юрка, ты меня не путай. Я придумала, что ты сошьёшь себе и папе джинсы, а если получится хорошо, то твои я себе заберу.

Я всё-таки упал с дивана. Трудно не упасть, когда тебя корчит от смеха.

– Только покорми меня завтраком, хитрюга-эксплуататорша.

– А всё готово. Яичница, бутерброды и какао.

– Но сначала умоюсь.

– Держи свежее полотенце.

– Ленуська, ты, когда проснулась, чудо?

– Вместе с мамой. Я как придумала про джинсы, так сразу и проснулась. С мамой посоветовалась, она согласна. И папа тоже.

– Ничего не получится. Денима осталось разве что тебе на юбку.

– Мама так и сказала, и дала деньги. Юбку, я согласна, тоже сошьёшь

– Сколько денег дала мама?

– Сто пятьдесят рублей.

– Ох, ничего ж себе!!! – Я был нешуточно потрясен: зарплата матери была ровно семьдесят пять рублей, и она запросто отдала двухмесячную зарплату…

– Ленуська, неужели мама так верит в мои способности?

– Ага! Мама сказала, что если бы не видела, как это ты шил, то подумала бы, что шил портной из городского ателье. А папа сказал, что на хорошее дело денег не жалко, и чтобы я у тебя училась, вот.

– Да, Ленусик, такое доверие надо оправдывать. Значит так: нужно срочно найти луковую шелуху.

– Зачем искать? В кладовке висит лук, сколько надо – я надеру.

– Отлично.

– А зачем тебе шелуха?

– Как бы объяснить… Ты ведь видела фирменные джинсы?

– Конечно, и даже примеряла.

– Помнишь, какие там использованы нитки?

– Помню. Внутренние швы обметаны красной или желтой ниткой, а наружные прошиты такой желтой… нет, красноватой… В общем, такой рыжей ниткой.

– Правильно. Вот, чтобы добиться такого цвета мы будем варить нитки в луковой шелухе.

– Как яйца на пасху?

– Точно.