Солнца нет

– Выдают. Только не так много, как некоторые хотят, – пояснил мужчина в светлом костюме.

– За хорошую работу и платить надо хорошо. Или тебя что-то не устраивает?

– Если бы меня что-то не устраивало, ты бы тут не сидел.

– Это воспринимать как угрозу? Или предупреждение?

– Расслабься, капитан, неужели у тебя так с юмором плохо? – усмехнулся Роев.

Евгений на секунду остановился, улыбнулся и сказал:

Вы улыбнетесь, – мне отрада;
Вы отвернетесь, – мне тоска;
За день мучения – награда
Мне ваша бледная рука.
Когда за пяльцами прилежно
Сидите вы, склонясь небрежно,
Глаза и кудри опустя, —
Я в умиленьи, молча, нежно

Цыган вынул из внутреннего кармана пиджака туго набитый долларами конверт и придвинул напротив сидящему милиционеру.

– Заработал – получи. – Он пристально с ухмылкой наблюдал за реакцией Свинина. Тот лениво посмотрел по сторонам, конверт не взял, спокойно ответив:

– Ты меня за дурака считаешь? Убери. Конверт положи в оговорённое место.

– Сколько тебя знаю, не гаснет твоя предусмотрительность.

– Служба такая. Ладно, мне пора, хочу тебя предупредить, чтобы в следующий раз больше зелени положил раза в два.

– Не понял? – переспросил Роев.

– Сейчас поймёшь, – ехидно усмехнулся тот. – Замутил ты, Деня, дела тёмные, а мне их покрывать приходится. И вдруг кто-то, кроме меня об этих твоих делах случайно узнает?

Денис внимательно смотрел на собеседника.

– Вот чтоб никто лишний о них не узнал, ты должен мне платить, – закончил вымогатель.

Донгмэй нравилось, как Евгений читал ей стихотворение. Он, первый мужчина, сделавший для неё такой подарок.

Любуюсь вами, как дитя!...
Сказать ли вам мое несчастье,
Мою ревнивую печаль,
Когда гулять, порой в ненастье.
Вы собираетеся в даль?
И ваши слезы в одиночку,
И речи в уголку вдвоем,
И путешествия в Опочку,

Господин в светлом костюме обратил внимание на открытую грудь с глубоким вырезом соседствующей блондинки.

– По-моему, я тебе и так неплохо плачу, капитан.

– Это у тебя не детей, не плетей, а у меня семья!

– Жадный ты человек, Свинин. Жадность до добра не доведёт...

– Ты меня пугаешь, что ли? Или спорить со мной собрался? – спросил мент.

Роев отмахнулся.

– Ну что ты, Вася, что ты?... Спорю я друг, только с равными мне людьми, а ты всего лишь мент продажный! Поэтому нечего мне с тобой спорить, не расстраивайся, как скажешь, начальник, так и будет.

– Деня не забывай, я очень нужный человек, – сказал напоследок мент и ушёл.

Рядом с лодкой медленно проплыл речной трамвайчик, пассажиры по-разному оценили декламацию стиха Меньшиковым даме в белом: одни сочли это романтичным, а другие посмеялись.

И фортепьяно вечерком?...
Алина! сжальтесь надо мною.
Не смею требовать любви.
Быть может, за грехи мои,
Мой ангел, я любви не стою!
Но притворитесь! Этот взгляд
Всё может выразить так чудно!
Ах, обмануть меня не трудно!...
Я сам обманываться рад!

– Спасибо, ты меня удивил, – Евгений получил поцелуй в награду. – Кто автор? – поинтересовалась китаянка.

– Александр Сергеевич, кто его не знает... – ответил Меньшиков и снова закурил.

Они причалили к берегу. Он помог девушке перебраться на сушу.

– Моя принцесса, у меня для тебя есть ещё сюрприз.

– Какой?

– На то он и сюрприз. Потерпи. Пойдём. – Они поднялись на набережную и Меньшиков громко по-соловьиному свистнул. Вверх взмыла стая сизых голубей. И в следующий момент из-за растительности выехала белая карета, запряжённая двойкой вороных коней.

Экипаж остановился. Евгений отворил дверцу, подсадил даму, после чего присоединился к ней со словами: «Всё возможно, если в сердце живёт любовь...»

Глава 29

Меньшиков и Донгмэй, целуясь, вошли в мастерскую. Прогулка в карете прошла великолепно, девушка была в восторге, а настоящий мужчина в свою очередь преследует именно эту цель.

– Может, перекусим? – предложил довольный хозяин.

– Не забывай, зачем мы здесь, – напомнила китаянка.

– Да, надо работать. Иначе наша картина никогда не будет закончена. Но, работа не волк, в лес не убежит, так что я не откажусь от фруктов. – Вскоре, он принёс связку бананов и пару красных яблок.