Солнца трех миров

В первый день нам пришлось трижды сворачивать с дороги, объезжая заминированные участки перед блокпостами и после них, на второй — восемь раз. Иногда попадалась брошенная техника, однако гораздо реже, чем можно было ожидать. То и дело мы замечали вдали небольшие стада травоядных — одни из них походили на гигантских черепах, другие — на карликовых стегозавров, третьи — на больших ежей с редкими крупными колючками. Они паслись на пробившейся повсюду свежей траве и немилосердно объедали догола встречные кусты. Утром третьего дня мы увидели впереди город. То есть, по-видимому, у Перекрещенных мечей это считалось городом. Хотя с таким же успехом застава, с которой мы уехали, сошла бы за санаторий.

Инга остановила квадроцикл у поворота на объездную дорогу и дождалась подхода колонны. Мы вылезли из кабин и устроили совет. В принципе, в городе нам делать было нечего, кроме как искать неприятностей на собственные задницы. С другой стороны…

— Лучше пусть меня подстрелят или я взорвусь, чем потом буду всю жизнь мучиться от любопытства, — сказал Лысый. — Давайте заглянем? По-моему, надо хоть по окраинам прошвырнуться.

— Где ты здесь видишь окраины? — спросила Даша.

Город окружала шестиметровая бетонная стена с многочисленными амбразурами. Вряд ли хоть одно здание за ней было вдвое выше. Я думал, что Инга воспротивится исследовательскому порыву Лысого, ведь основные хлопоты по обеспечению безопасности лягут на нее, но она неожиданно согласилась. Остальных и спрашивать не пришлось — всем хотелось взглянуть на обиталище Перекрещенных мечей хоть одним глазком.

Ворота, в которые уходила наша дорога, когда-то попытались закрыть, однако в них застрял броневик. Его корпус сдавило с боков и сплющило мощными створками, однако в щель между ними свободно мог бы пройти человек.

Перебравшись через броневик, мы вошли в город. Все здания в нем оказались бетонные, цельнолитые, без всякой отделки; часто они срастались друг с другом, переходя одно в другое. Улицы напоминали скорее коридоры — правда, очень приличной ширины. Проходя сквозь арки зданий, они то плавно уходили под землю, то так же плавно поднимались вверх и шли прямо по плоским бетонным крышам. Никаких архитектурных излишеств, и даже окна нормального размера здесь выглядели достопримечательностью. Обычно же они больше напоминали бойницы и встречались не чаще, чем забранные решетками и сеткой вентиляционные отверстия.

Вся техника, что попадалась на пути, была аккуратно припаркована у обочин или на стоянках, и лишь изредка оказывалась брошена посреди проезжей части. В последнем случае за рулем обычно обнаруживалась мумия в военной форме. В одном из внедорожников водитель перед смертью занимался онанизмом, да так и умер с рукой в расстегнутой ширинке. Лысый, заглянув в кабину уткнувшегося в стену грузовика, сказал, что рептилоид в нем сделал себе харакири.

— Скорее, просто решил отвлечься от вождения ради того, чтобы поиграть с ножиком, — сказал я. — А его грузовик — вот незадача! — не пожелал самостоятельно разбираться, где дорога, а где стена.

Ближе к центру здания то и дело расступались в стороны, освобождая место для плацев, аэродромов, площадок для вертолетов и квадрокоптеров. И никаких тебе деревьев, газонов, клумб и прочей легкомысленности. Добравшись до центральной площади, мы совсем выдохлись, и больше всего — от серого бетонного однообразия. Мартышка на руках у Эпштейна притихла так, словно ее здесь и не было.

— Да как они тут жили? — недоуменно вопросила Машка, доставая из-за пазухи бутылку рома. — Это же сдохнуть можно.

— В итоге они и сдохли, — ответил Лысый. — Дай-ка я тоже хлебну.

— Вообще-то мы пока не знаем, куда они делись, — вкрадчиво заметил Эпштейн. — Мы видим только, что здесь их нет.

— Пожалуй, можно назад, — сказала Даша. — Разве что еще внутри дома осмотреть на обратном пути.

— А что там осматривать? — возразил я. — И так ясно, что здесь все то же самое, что и на заставе. Видела же — кое-где мумии в машинах, но слишком мало трупов для массового вымирания. Почти все наличные покойники перед смертью вели себя более чем странно и страдали всякой фигней. Такое ощущение, что рептилоиды куда-то сбежали, бросив на произвол судьбы часть своих. Те рехнулись, чудили как могли, а потом умерли.

— Куда они могли бежать и от чего? — не то спросил, не то подумал вслух Эпштейн.

— И хоть бы один догадался записку оставить, — вздохнул Лысый.

— Ага, желательно на русском, — поддела его Даша. — Ты думал что — войдем в город и сразу разгадаем все тайны заброшенной планеты?

— Если честно — да, надеялся, — просто ответил Лысый. — Интересно же!

Рассевшись прямо посреди площади, мы передавали бутылку друг другу, пока она не кончилась. Более скромных поминок на могиле целой цивилизации, наверное, не случалось в истории Вселенной. Все молчали, почти не двигались, и когда вдалеке раздались шаги, в тишине покинутого города они прозвучали как поступь судьбы.