Солнце, что следует за Луной. Ожидание

– Отлично, тогда надо вести твоего отца сразу к нему,– сказал Варди,– показывай дорогу.

Они спустились с холма, город становился все ближе, вырастая во всей своей ослепительной белизне и величии. Ворота были открыты, и путники беспрепятственно въехали в них.

– Наконец-то нормальный город,– иронично заметил Варди.

Ханбек сел рядом с ним на козлах и стал указывать дорогу.

Фарсала была совсем не похожа на Яссы или Киль. Более спокойная, более степенная. Южный город, избалованный тёплым солнцем и богатым ласковым морем. Люди неспешно ходили по улицам, и многие были крайне удивлены, заметив несущуюся на всех парах повозку.

– Скорее! Сюда!–показывал Ханбек на двухэтажное здание.

Они подъехали, Варди не успел затормозить, как мальчик уже спрыгнул, в нетерпении подбежал к двери и забарабанил в неё что было мочи.

– Господин Савалли! Откройте! Это я, Ханбек!

Дверь распахнулась, на пороге стоял высокий молодой мужчина. Внешность его совершенно не соответствовала тому, какими привыкли видеть лекарей и знахарей Елена с Варди. Никаких очков, подслеповатых глаз и непонятных длинных балахонов. Чёрные штаны, белая рубашка, рукава который были закатаны и открывали сильные загорелые руки, каштановые волосы слегка вились, несколько прядей спадали на умный спокойный лоб и голубые ясные глаза. Он был явно удивлён, увидев мальчика с перебинтованной головой на пороге своего дома.

– Ханбек?! Что с тобой, мой мальчик?!

– Господин Савалли, на нас с отцом напали по дороге домой! Он сильно ранен! Прошу! Помогите!

И впервые Елена увидела на глазах Ханбека слезы.

Услышав это, господин Савалли нахмурился. Он взял масляную лампу, так как стали надвигаться сумерки, и спросил:

– Где твой отец?

– Вот здесь, – показал мальчик, подводя его к повозке, в которой сидели Елена с Нимфеей, а на досках лежал без сознания купец.

Осмотрев его перебинтованные голову и грудь и оценив тяжесть состояния, господин Савалли сказал:

– Нужно как можно скорее занести его в дом.

Увидев стоящего рядом Варди, он обратился к нему:

– Не поможете ли мне, господин?

– Да, конечно,– отвечал тот.

Лишь теперь взгляд Савалли упал на Елену и прижавшуюся к ней Нимфею.

– Госпожа,– обратился он к девушке, – не могли бы вы понести перед нами лампу?

Елена в ответ кивнула и поднялась. Она взяла лампу и пошла вперед. Нимфея шла рядом с ней, испуганно прижимаясь к ее юбке. Варди и Савалли подняли господина Аталлоса и понесли в дом.

– В комнату по праву сторону,– указал врач.

Елена толкнула дверь, и они вошли в темное помещение, как ей поначалу показалось, все заваленное каким-то хламом. Она поставила лампу на ближайший деревянный стол рядом с дверью.

– Положим его вот сюда, – сказал Савалли, указывая на небольшое кресло, стоящее посередине комнаты. Затем он стал зажигать все лампы и светильники, что находились в комнате, пока не стало достаточно светло, чтобы можно было рассмотреть ее как следует. Вдоль трех стен тянулся деревянный стол, а на нем чего только не стояло. Елена никогда в жизни не видела таких приборов. Какие-то колбы, трубки, банки, все это соединялось между собой, четвёртая стена, с выходящим на дорогу окном, вся была увешана полками, заваленными сверху до низу книгами разной толщины, свитками, бумагами, здесь же стоял умывальник. Господин Савалли помыл тщательно руки с мылом и достал из ящика стола небольшой деревянный футляр. Он открыл его, и Елена разглядела ножницы, тонкую нить и иглу. Затем, взяв жестяную кружку, он налил что-то в неё из бутылки, стоящей рядом.

– Спирус, тебе нужно выпить это,– сказал Савалли и стал вливать содержимое кружки в рот купцу.

Тот поперхнулся и закашлял. Но врач не убрал руку от его рта и настойчиво заставил несчастного выпить все до конца.

– Иначе, боюсь, потеряет сознание,– объяснил он свои действия присутствующим, прежде всего взволнованному Ханбеку.

Затем Савалли взял деревяшку и вставил ее в рот раненного прямо между зубов. Ножницами он разрезал бинты, которые защищали грудь купца, и на свет показалась глубокая, сочащаяся рана.

– Мне нужен один человек, чтобы держать господина Аталлоса, второй, чтобы освящать рану, пока я буду ее зашивать,– объяснил врач, хмуро разглядывая исполосованную грудь купца.

– Я подержу его,– сказал Варди.

– Особенно его руки и туловище должны оставаться неподвижны,– объяснил Савалли, – а вы, госпожа,– обратился он вновь к Елене,– поможете мне снова с лампой? Только держать придётся долго, вы сможете?

– Да, конечно,– ответила она уверено и подняла лампу так, чтобы свет от неё максимально хорошо освещал рану.

– Ну, что ж, тогда приступим,– сказал Савалли, садясь на табурет перед раненым и беря в руку иглу с нитью,– а вот детям лучше на это не смотреть, – проговорил он, смотря на Нимфею и Ханбека.

– Я останусь! – воскликнул Ханбек. – Я не брошу отца!

– Мой мальчик, ты уже доказал всем, и своему отцу в том числе, что ты храбрый и мужественный. Но сейчас будет лучше, если ты уйдешь.

Ханбек нахмурился. Он не хотел уходить.

– Время для твоего отца – вот, что самое главное. Давай, не будем его терять.

Елена подошла к Нимфее и произнесла: