Солнце для всех!

А вот вторая, Трил Тэббиш, была куда интереснее. Альва была удивлена, когда вскрыла почту Тэббиш и обнаружила, что та почтой совершенно не пользовалась. То есть, конечно, использовала выделенный ей государством почтовый ящик, — если бы она этого не делала, это вызвало бы подозрения. Тэббиш была подписана на персональную рекламу, участвовала в социальных опросах, получала предложения по работе (она периодически устраивалась на работу в разные — в совершенно разные! — места, работала там несколько декад и увольнялась, оставаясь некоторое время безработной), иногда она отправляла разным людям шаблонные поздравления с праздниками… но никакой личной переписки, какую вели обычные граждане, в почте Тэббиш не было. Если, углубившись в корреспонденцию Морет Оддир можно было набрать материала на пару любовных романов, то почта Тэббиш не давала совершенно никакой информации о личной жизни женщины. Дальше ещё интереснее! Коммуникатор Трил Тэббиш находился всё время в одном месте — в её квартире в районе, где жили, преимущественно, люди среднего достатка (те же клерки, вроде Оддир, торговки и разная мелкая буржуазия). Альва сама второй год жила в подобном месте.

Полночи ушло у неё на то, чтобы выяснить действующий коммуникационный номер Тэббиш (совершено «левый», естественно). К тому времени Альва уже не сомневалась, что Трил Тэббиш — сестра. Она попробовала проверить историю звонков и сообщений по номеру Трил и лишь утвердилась в своём убеждении: все входящие и исходящие вызовы тонули в знакомых клубках переадресаций (пока не полезешь в такой клубок, следуя по цепочке несуществующих абонентов, не поймешь, что имеешь дело с подпольной телефонией иблиссиан), сообщений же попросту не было.

«Кто же ты?.. Кто ты, сестра? Может быть, ты — одна из координаторов?..»

Альва чувствовала, что обязана предупредить Тэббиш. Но как лучше поступить? Сообщить координатору? Но та станет уточнять детали, спросит о том, откуда Альва узнала о намечающейся операции. Придётся рассказать…

Координатор будет в ярости. Альва не должна была взламывать серверы государственных служб. Это — огромный риск! Лейтенант не глупа и вполне может заподозрить её в случае, если станет очевидным, что революционеров предупредили, а дальше останется только присмотреться к ней более внимательно… Спецы наверняка отыщут её следы в закрытых сетях госслужб (зная где и что нужно искать, это несложно) и сержанту жандармерии Альве Аввар будет предъявлено обвинение в государственной измене. В инструкциях было ясно сказано: она не должна прибегать к таким крайне рискованным мерам, как проникновение в базы данных жандармерии, без прямого указания координатора; не должна предпринимать действий, способных повлечь её раскрытие как агента иблиссиан…

Что делать? Сообщить самой Тэббиш? Отправить сообщение? Нельзя. Все сообщения проходят через перлюстрационные фильтры. Позвонить, сказать: «сёстры, уходите, спасайтесь!» — много ли в жандармерии агентов? Проще уже сразу сказать координатору… Да и, в любом случае, сорвать операцию — значит навлечь на себя подозрения.

Есть ещё один вариант…

…ничего не предпринимать. И тогда никто не станет её подозревать и искать следов. И всё будет как раньше.

«Ну, нет!»

Альва решила, как поступит.

Она запустила программу-перехватчик, настроив её непосредственно на коммуникатор Тэббиш: ей не было дела до того, откуда и куда поступали вызовы (пытаться отследить цепочки постоянно меняющихся переадресаций — задача для множества специалистов с серьезными аппаратными ресурсами, а не для действующей в одиночку взломщицы), Альву интересовало только одно: содержание разговоров. Так она надеялась узнать больше о Тэббиш. Потом Аввар занялась планированием своей собственной операции. Нужно было заглянуть на пару серверов городских служб и кое-кому позвонить…

Когда она легла спать, до «рассвета» — времени, когда уличное освещение с тусклого «ночного» переключали на «дневное», более яркое — оставалось всего четыре часа.

Проснувшись утром, Альва Аввар приняла прохладный тонизирующий душ и после за завтраком выпила двойную порцию кофе. Приведя себя таким образом в бодрое состояние, она надела ненавистную чёрную форму, положила в форменный ранец кое-какие дорогие ей вещи и вышла из квартиры, которую в качестве сладкой косточки для верной служивой собаки ей предоставляло государство. Больше она сюда не вернётся.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Капитализм — это то, что делает меня, моих сестёр и бóльшую часть человечества, несчастными. Я несчастна, потому, что я живу в уродливом, мерзком, отвратительном мире частной собственности, в котором правят грязные твари, установившие бесчеловечные правила и законы. Я живу в мире корысти, расчёта, жадности, прямой и завуалированной проституции.

Я ненавижу действующие порядки и правила. Я желаю этому миру большого кризиса, нестабильности, коллапса и краха. Поэтому, я — изгой. Смерть этой мерзкой системе!