Солнце гигахруща. Том 1 Том 2 (СИ)

— И рассылают информацию по стендам, — продолжал Андрей. — Даже самосборы предугадывают.

— Вот именно, что предугадывают. Гадают то есть, — Михаил недовольно поморщился. — Ничего конкретного они не знают. А только делают вид.

— Зачем?

— Чтобы власть сохранить, конечно же. Создают видимость того, что знают, что делают и куда нас ведут. А на самом деле здесь внизу, — он обвел рукой бетонные стены, — иногда все более понятно, чем там наверху.

— Ты их не любишь?

— Кого? — Михаил оторвался от еды.

— Ну этих, которые сверху. Партию. Партократов.

— За что мне их любить? — он криво ухмыльнулся. — Пока мы здесь штаны на заднице рвем, чтобы банку тушенки себе позволить, они наверху там жируют. Тебе они что ли нравится? — не глядя на собеседника, спросил Михаил.

— Нет, — он несколько секунд подумал. — Тем более, после встречи со Звездиным. Но мой бригадир, скажем, всегда с таким уважением о них отзывается. Говорит, что они нашу жизнь лучше делают.

— Кому как, видимо, — Михаил продолжал поедать содержимое банки. — Не припомню, чтобы они мою жизнь сделали лучше.

— Ты был там наверху?

— Нет, конечно, — проводник усмехнулся. — Туда черни вход закрыт. Там местечко для лучших из лучших.

— Этот партократ Звездин, которого я встретил, не был похож на лучшего из лучших. Только разве что толстый он. И в костюме.

— А я тебе о чем? Отожрался на мясе.

— Думаешь, они его часто едят?

— Конечно. У них там свои мясофермы. И едят они не консервы, как мы, а свежее мясо.

— Это ты сам видел?

— Нет, но говорят. И охотно в это верю.

Они некоторое время молчали, пока Андрей вновь не заговорил.

— Ты говорил, что партия уничтожает чернобожников, потому что те претендуют на власть. А с Содружеством что? С ними они тоже воюют?

— С ними нет, никогда такого не слышал. Они слишком далеко и, судя по агентурной работе, не стремятся распространить власть в обитаемых блоках.

— Почему?

— Ты знаешь, кто живет там? — Михаил обратил на него пристальный взгляд.

— Мутанты.

— Общался когда-нибудь с ними?

— Только с этими… чернобожниками. В Содружестве тоже все такие уроды?

— Сложный вопрос, — он мотнул головой. — Я там не был. Но мутант может выглядеть как самый обычный человек — без черных пятен или щупалец. Но он мутант.

— А ты общался с ними?

— Было дело. По службе. Устраняем самосбор, обходим ячейки и где-нибудь попадается мужчина или женщина — ведет себя странно, смотрит будто сквозь. А потом оказывается человек попал под самосбор и мутировал.

— Как вы это понимаете? — Андрей нахмурился. — Если внешне никаких перемен нет. Если без черных пятен и щупалец…

— А ты пообщаешься, сразу поймешь. В них пропадает человечность что-ли. В гигахруще все только и думают о том, как бы себе мяса достать или ковер в ячейку. Или занавески, — Михаил вновь посмотрел на собеседника. — А мутанты — нет. Им до этих мелочей никакого дела нет. И даже не притворяются. Как бы выше оказываются привычных нам дел. Потом начинают забывать про порядок, дисциплину, субординацию. Подчиняться не хотят.

— В этом и заключается вся мутация?

— Конечно, нет. Мутации приводят к изменению физиологии, мышления. Иногда появляются способности, немыслимые для простых людей.

— Читать мысли? — спросил Андрей, затем добавил. — Или передавать мысль на расстоянии?

— Вроде того, — он кивнул и сделал глоток. — Или бежать без устали несколько часов. Или поднимать других людей, словно те весят килограмм пять.

— Что вы с ними делали в службе?

— Задерживали. Доставляли в блок изоляции.

— А потом? — ему почему-то было страшно из-за ответа, который он ожидал услышать.

— Как обычно с изолированными — либо коррекция, либо утилизация.

— Их получилось корректировать?

— Нет, мутация необратима.

— Значит всегда утилизация?

— Наверное, да, — Михаил призадумался и через несколько секунд добавил. — Точно не могу сказать, конечно. Я никогда не видел их после помещения в изоячейку. Что с ними делали дальше, мне точно неизвестно. Там другой отдел этим занимается.

Андрей сидел молча две минуты, представляя себе бедных мутантов, неотличимых от людей, которых умерщвляли просто потому, что тем не повезло оказаться под самосбором.

— Почему так? Зачем утилизировать? Тебе не кажется это… — он пытался подобрать слово, — бесчеловечным.

— Учитывая то, что они перестали быть людьми — нет.

— Но ведь ты сказал, что внешне они неотличимы от людей, — он вспоминал о сыне. — Зачем их утилизировать? Почему не оставить жить?

— Я же сказал, — недовольно поморщился Михаил, — они нарушают порядок. Попробовал бы ты с такими трубы производить у себя на заводе, понял бы, о чем речь.

— Можно ведь просто их отпустить…

— Так может и отпускают, — перебил его проводник. — Мне точно неизвестно. Учитывая то, что мутанты по сути сколотили свое государство на просторах серой зоны, может их провожают до границы, а там они как-то сами.

— Мой сын убежал, — задумчиво произнес Андрей. — Видимо, боялся, что его утилизируют.