Солнце и луна

– Вдвое слабее! Если связать Друг с другом двух лошадей, далеко ли они ускачут? Знаешь, что с нами будет? Мы будем зависеть друг от друга, влиять на жизнь друг друга и тем самым станем гораздо более уязвимыми. Пойми, ты до сих пор почти ни с чем не сталкивалась, почти ничего не видела…

– Зато ты повидал всего за нас обоих.

По коридору торопливо простучали каблучки. В дверь забарабанили.

– Миледи! Сэр Хью! Проснитесь!

– Это ты, Эдме? Что случилось?

– Истажио умер!

Глава 20

Хью ощутил запах смерти еще до того, как открыл дверь в комнату итальянца.

– Подожди здесь, любовь моя. Это будет неприятное зрелище.

«Вот дьявол! Почему я все время называю ее так?» – чертыхнулся про себя Хью.

– Мне уже приходилось видеть мертвых, – возразила Филиппа.

Они стояли у подножия лестницы, ведущей на второй этаж северного крыла, и девушка выглядела неуместно хорошенькой в розовой накидке, которую в спешке набросила, чтобы последовать за ломавшей руки служанкой. Ночь любви растрепала ее косу и оставила легкие тени под глазами.

– Что ж, тогда идем.

У двери собрались почти все гости леди Клер. Был среди них и Орландо Сторци в длинной рубахе и ночном колпаке. Он громко сетовал на судьбу. По его словам, он всегда будил по утрам своего помощника, большого любителя поспать. Вот и в это утро он постучал к нему – и нашел мертвым.

Филиппа подошла утешить старика, а Хью осведомился, можно ли ему взглянуть на тело.

– Там сейчас капеллан, – сказал Тристан де Вер, обмахиваясь платком. – Он соборует Истажио.

– Поздно! – вскричал безутешный Орландо. – Он уже мертв, и душа его не найдет покоя за последней чертой!

– Это, конечно, не то же самое, что отпущение грехов, но лучше, чем ничего, – резонно заметил Хью, вспомнив, как умирали на поле битвы его товарищи по оружию.

– Зайдем? – спросила Филиппа, тронув его за руку.

– Возьмите это! – Тристан протянул ей платок, пропитанный ароматической солью. – Пригодится. Окна открыты нараспашку, но в такую жару…

В комнате ощущался тяжелый запах разложения. Хью плотно сжал губы и прикрыл нос рукой, но вонь, казалось, проникала, минуя все преграды. Отец Николас стоял у кровати в приличествующем случаю белом облачении, с плотной повязкой до самых глаз.

– Не стоит, – сказал он, когда Филиппа протянула руку к краю простыни, закрывающей лицо усопшего. – Зрелище жуткое.

– Не сомневаюсь.

Она решительно откинула простыню. Ее взору предстали останки чудовищного вида. По природе крепко сбитое, тело итальянца распухло от жары. Глаза его оставались приоткрытыми, как будто он что-то хитро разглядывал, как еще совсем недавно при жизни. Выглядело это жутко. Рот зиял темным провалом, лицо потемнело. Хью и Филиппа одновременно перекрестились. Одной рукой прижимая к носу платок, она осмотрела шею Истажио и невнятно произнесла:

– Жаль, Ада далеко. Она сразу бы разобралась.

– Он так и лежал? – спросил Хью, увидев сложенные на груди руки Истажио.

– Орландо Сторци сказал, что так, – буркнул отец Николас и пошел к двери. Проходя мимо Хью, он сдернул с лица повязку и протянул ему. – Обвяжите лицо! Я смочил ткань ароматическим уксусом.

Хью поблагодарил его и прикрыл нос и рот.

– У этой женщины нет ни капли стыда! – воскликнул капеллан с порога, когда Филиппа открыла верхнюю половину голого тела итальянца.

– Она всего лишь хочет знать, отчего он умер.

– Он умер, потому что Господь призвал его! Остальное нас не касается.

С этими словами капеллан вышел.

– Как долго, по-твоему, он так пролежал?

– Всю ночь, – без колебания ответил Хью. – Я отлично знаю, как выглядит мертвое тело, когда оно несколько часов лежит неубранным в жару.

– Значит, он был убит еще вечером.

– Или просто умер – к примеру, от сердечного приступа.

– Тогда что это такое? – Филиппа приподняла уже тронутую разложением руку итальянца и указала на рубцы в распухшей плоти. – На лодыжках они тоже есть.

– Матерь Божья! – раздалось от двери.

Там, зажимая рукой рот и нос, стоял Олдос Юинг. Судя по кое-как наброшенной одежде, он только что поднялся с постели. Лицо его было смертельно бледным, глаза лезли из орбит.

– Леди Клер еще в замке? – спросил Хью.

– Нет, она выехала перед рассветом, по ночной прохладе… – пробормотал дьякон.

Хью хотел спросить его, когда она намерена вернуться, но Олдос вдруг быстро исчез за дверью. Снаружи донеслись звуки неудержимой рвоты.

– Наверное, его сестричка как-то пронюхала о спектакле, который бедняга Истажио устроил вчера в честь своей пассии.

– И убила его? – недоверчиво спросила Филиппа.

– Своими руками? Вряд ли.

– Значит, это сделал тот самый человек королевы, о котором мы с тобой прочли в письме. – Она снова склонилась над трупом. – Помоги мне его повернуть.

Однако сколько они ни смотрели, других следов насилия не обнаружили.

– Придется задать пару вопросов Орландо, – вздохнула Филиппа.

Метафизик оказался в своей комнате. Полностью одетый, он сидел на краю кровати и тупо смотрел в окно. Глаза у него были красные, лицо заострилось.

– Прошу вас, синьор, расскажите нам все подробно.

– Я не получил ответа на стук, вошел и увидел, что он умер во сне.