Солнце и Снег

В те далекие годы, когда мысли людей еще не были накрепко закручены на деньгах, многие имели время и условия для усиленных тренировок. Занятия цигун и ушу были достаточно экзотическими и в то время, но считались обычными по сравнению с другими эзотерическими практиками. Синицин следовал по тернистому пути проб и ошибок, которым прошел тогда не один любитель “поработать с энергией”. Вопреки всем предостережениям китайских наставников, русские занимались такими упражнениями, при выполнении которых вполне можно было погибнуть или повредиться в рассудке.

В Китае есть термин “цигунбин”. Он обозначает болезнь от избыточных тренировок по прокачке энергии. В России этим термином обозначали как сами расстройства, так и людей, их практикующих. Ушуист, не имевший в своей практике пару-тройку случаев цигунбин, вообще не считался достаточно опытным. Ошалевшие от избыточных тренировок цигунбины часто доходили до крайностей. Так получилось, что и Игорь Синицин не избежал этой тенденции. Уже через две недели усиленных тренировок он успешно стал цигунбином.

… Синицин вышел из метро в самом центре Москвы. Он шел, доверяясь силе, инстинктам, своим внутренним ощущениям. Ему было абсолютно все равно куда идти. Занятия в институте закончились два часа назад, до начала тренировки было полно времени. Игорь привычно шел в густой толпе, и прислушивался к дыханию огромного города. Город готовился встретить свой очередной новый год. Это было заметно по длинным очередям в винные магазины, толчее около крупных универмагов. Во всех витринах стояли пирамиды консервов, на стекла были наклеены огромные снежинки, висели бумажные гирлянды со снеговиками и Дедами Морозами. Но пирамиды консервов, похоже, никого не волновали здесь. Люди гонялись по городу в поисках дефицитных товаров. Дефицитом было все. Очереди людей змеились внутри магазинов, загораживали тротуары и даже вылезали на проезжую часть. Синицину было наплевать на очереди. Он знал, что во всех семьях на Новый Год будет приблизительно одинаковый набор блюд, жареная курица, салат оливье, вечная бутылка Шампанского и трагикомическое выступление главы государства по телевизору.

На улице было сыро и холодно. Игорь шел без шапки, в свитере и легкой осенней куртке. Спину немного согревал небольшой брезентовый рюкзак. Он прошел мимо мрачных зданий Лубянки, зашел в булочную на улице Дзержинского, выпил горячего чая с бубликом. Бублик ему понравился, он купил еще парочку. Сладкий горячий чай восстановил силы, бублики приятно тяжелили желудок. Подкрепившись, Синицин понял, что готов путешествовать по городу до самого вечера. Он направился вдоль по Сретенке, затем свернул на Чистопрудный бульвар. Несмотря на то, что было только около четырех часов дня, на улице стало заметно темнеть. Рыхлый густой снег валил с затянутых серыми тучами небес, впитывался в мокрую грязь, таял, но сверху падали все новые и новые тяжелые серые хлопья. Игорь шел, контролируя свою спину, на каждом вдохе набирая из воздуха все новые и новые порции искрящейся всеми цветами радуги энергии. Выдох - и новая порция энергии направляется в нижние чакры, прессуется, сворачивается внизу живота. С каждым новым дыхательным циклом “центр” становится все более мощным, Игорю кажется, что он может легко снести любого со своего пути. Он смотрит вокруг уголком глаза и видит благую энергию, рассеянную в воздухе, вместе с хлопьями снега падающую на головы горожан, светящуюся и переливающуюся в бесконечном высоком небе. Когда он глядит прямо, то видит то же, что и остальные: низкие свинцовые тучи, грязный немытый город, липкий мокрый снег, осыпающий зябко ежащихся людей. Люди одеты невзрачно и серо, они сильно сутулятся, смотрят себе под ноги. Никто из них не смотрит вверх, никто не поднимает взгляд даже до уровня горизонта. Игорь идет, глядя прямо в лица людей, но не ловит ни одного ответного взгляда. Ему становится весело и жутко, кажется, он попал в один из нижних миров Шаданакара.

“Экскурсия в Дигм”, - проносится в его мозгу.

Игорь идет, раздвигая своим биополем толпу, сторонясь нескладных толстых женщин с огромными сумками, пропуская в пустоту пьяных зомби, он смотрит и не видит уже даже нормальных человеческих лиц. Он идет в плотной толпе, но он одинок, как в густом лесу. Темнеет. Люди вокруг кажутся жуткой толпой призраков, вурдалаков, бредущих в поисках добычи. Вдох. Выдох. Вдох, задержка дыхания. Еще одна порция энергии упаковывается, концентрируется в даньтяне1 .

Но что-то мешает, сбивает концентрацию, рассеивает внимание.

- Зачем все это, смысла нет, к чему выделяться?

- Будь как все, стань таким, как мы, - лезут в уши странные голоса.

Синицин понимает, что слышать голоса - не здорово, но его не вдохновляет перспектива слиться с этой серой безликой толпой, стать еще одним призраком, бредущим в поисках пищи.