Солнце и Замок

Как ни огромна была его ладонь, навершие кинжала на несколько пальцев торчало из кулака. Ухватившись одной рукой за него, а другой за крестовину гарды и повернув рукоять, я обезоружил противника и вогнал клинок ему в грудь. Великан рухнул навзничь, будто упавшее дерево – медленно, величаво, так и не согнув ног. Тем временем Зак, повисший на его поднятой кверху руке, точно так же, как я, вырвал у него и второй кинжал.

Каждый из пары трофеев вполне мог сойти за короткий меч, и урона мы ими нанесли немало… хотя, кабы Зака не пришлось защищать от одного из матросов, принявшего его за рыскуна, я бы, пожалуй, успел и больше.

Обычно подобные схватки заканчиваются с той же внезапностью, с какой начинаются. Сначала бежит один, за ним другой, и вскоре бежать приходится всем остальным: их слишком мало для боя. Так получилось и с нами. Обросший буйными космами рыскун с клыками атрокса взмахнул булавой из обрезка трубы, целя в мой кинжал. В ответ я отсек его кисть, перерубив руку в запястье, нанес укол в горло… и понял, что, кроме Зака, товарищей у меня не осталось. Последний из матросов, зажимая ладонью кровоточащую рану в плече, стрелой промчался мимо, и я, во весь голос окликнув Зака, рванулся за ним.

Если за нами и гнались, то без особого рвения. Миновав извилистый коридор, мы пронеслись через гулкий зал, полный безмолвных, неподвижных машин, а после еще один коридор (след бежавших явственно обозначали кляксы свежей крови на палубах и переборках, а раз нам подвернулось под ноги мертвое тело одного из матросов) вывел нас в зал поменьше, уставленный верстаками с грудами инструмента, к пятерке матросов, с ахами, охами и руганью бинтующих друг другу раны.

– Кто ты такой? – спросил один, пригрозив мне дирком.

– Пассажир, я его знаю, – ответил за меня Пурн, баюкавший правую руку, замотанную марлей и пластырем.

Матрос, вооруженный дирком, указал на Зака.

– А этот?

– Тронешь его, убью, – предостерег я.

– Этот не из пассажиров, – с сомнением протянул матрос.

– Я вам ничего объяснять не обязан и не намерен. Сомневаетесь, что мы вдвоем способны покончить со всеми вами – рискните, попробуйте.

– Уймись, Модан, – подал голос еще один матрос, прежде хранивший молчание. – Если уж сьер ручается за него…

– Ручаюсь. Целиком и безоговорочно.

– Вот и ладно. Этого нам достаточно. Мы все видели, как ты бил рыскунов, и твой волосатый друг не отставал. Чем мы тебе можем помочь?

– Например, рассказав, отчего рыскуны ополчились на вас – если, конечно, знаете. Мне говорили, на борту они имеются постоянно, но ведь наверняка не всегда ведут себя столь агрессивно.

Прежде открытое, дружелюбное лицо матроса сделалось замкнутым, хотя, казалось бы, его выражение не изменилось ни в одной мелочи.

– Слыхал я, сьер, будто им велено прикончить кого-то, пошедшего с нами в этот рейс, да только они его все никак не отыщут. Больше ничего сказать не могу. Если тебе известно что-то еще, стало быть, ты куда больше моего знаешь, как сказал хряк мяснику.

– Кто отдает им приказы?

Матрос отвел взгляд в сторону. Я оглядел остальных, и, наконец, Пурн ответил:

– Не знаем мы. Если у рыскунов и есть капитан, мы о нем до сих пор не слышали.

– Понятно. Мне хотелось бы поговорить с одним из офицеров – но не каких-то старшин, вроде Сидеро, а с кем-нибудь из помощников капитана.

– Честное слово, сьер, мы бы тоже хотели, – сказал матрос по имени Модан. – Думаешь, это мы на рыскунов с ходу бросились, без командира и без приличного оружия? Нет, мы всего-навсего сменная вахтенная команда из девяти матросов; это они на нас навалились. И теперь мы без пик да караула из морской пехоты вахту стоять не согласны!

Остальные дружно закивали, поддерживая его.

– Но вы же, разумеется, знаете, где я могу найти кого-нибудь из старших офицеров? – спросил я.

Модан пожал плечами.

– Где-нибудь на носу, сьер, или на корме. Больше я ничего сказать не могу. Чаще всего они либо там, либо там – в таких местах, где паруса наблюдательных и навигационных приборов не перекрывают. Стало быть, либо нос, либо корма. Лучшего места не сыщешь.

Я сразу вспомнил, как ухватился за бушприт во время диких полетов среди парусов и мачт.

– Насколько я понимаю, от носа мы сейчас довольно близко?

– Точно так, сьер.

– Тогда скажи, как пройти дальше вперед?

– А, это туда, – отвечал Модан, указав направление жестом. – А там тебе собственный нос дорогу покажет, как сказала обезьяна слону.

– А точно путь описать ты в состоянии?

– Точно так, сьер, в состоянии, только объяснение выйдет очень уж… неучтивым. Позволь, сьер, совет тебе дать?

– Об этом я и прошу.

– Держись лучше с нами, пока из опасных мест не уйдем. Тебе нужен старший офицер? Так мы тебя передадим кому следует, как только будет возможность. Пойдешь один, рыскуны тебя точно прикончат.

– За этой дверью направо, – заговорил Пурн, – а дальше прямо, пока не упрешься в межпалубный трап. Поднимешься наверх, следуй самым широким из коридоров. Только нигде не задерживайся.

– Спасибо, – ответил я. – Идем, Зак!

Мой волосатый спутник кивнул, а как только мы вышли за порог, указал подбородком назад.