Солнце, которого не было

Но с Дюком всё было по-другому. Если с Эриком они были заперты в четырёх стенах и давно научились искать компромисс, то в данном случае Аня очень переживала, что Дюк исчезнет из её жизни так же быстро и внезапно, как появился. Была уверена, что вся его забота была не к ней настоящей, а к ней, выдуманной им. Один шаг не в ту сторону, и, казалось, она потеряет его.

– Останься, пожалуйста.

Дюк вновь откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

– Думаю, я начну с вопроса… Ты можешь назвать Эрика хорошим братом?

– Идеальным, – с уверенностью сказал Дюк, искренне удивляясь такому началу разговора и не понимая, к чему он ведёт.

– Вот и я назвала бы его идеальным, если бы он заботился обо мне по собственному желанию.

– В смысле? – недопонял Дюк. – Это же что-то очевидное… Заботиться о младшей сестре.

– Его заставляли заботиться обо мне. Мне нельзя было ни с кем ругаться, спорить – за это тоже ругали Эрика. Лидия поначалу пыталась заступаться за него, но что может хрупкая женщина против генерала?

– Это норм…

– Дюк, если меня хоть кто-то пальцем в академии трогал – Эрик до последнего не хотел идти домой. С первого же класса за любой такой «косяк», – Аня демонстративно загнула указательные и средние пальцы, пародируя кавычки и намекая тем самым на цитату, – Эрик отжимался в наказание по тридцать раз в день. Раз в полгода, в зависимости от моей успеваемости, ему либо прибавляли, либо убавляли нагрузку.

Аня помнила, как однажды, когда они ещё учились в школе, один парень приставал к Эрику. Она тогда отказала ему в отношениях, и он начал поливать грязью её и брата. Сказал, что Эрик, наверное, сам и спит с ней. Эрик вежливо попросил не пытаться унижать Аню, раз у неё хороший вкус на парней. Естественно, он не знал, чем закончится эта издёвка. Всё случилось очень быстро. Она до сих пор с ужасом вспоминает тот момент, когда Эрика резко схватили за плечо со словами: «Стой, я не договорил, ты, наверное, пошёл её…».

Резкий удар, хруст ломающихся костей и громкий визг Ани, ещё долгое время отдававшийся в ушах наблюдателей.

«Видит Бог, я пытался уйти с миром», – высказался тогда брат, потирая кулак. Он отправил её домой, а сам, в попытках переждать гнев отца, поплёлся к другу. Эрик бы не выдержал такого наказания. Ни морально, ни физически. Но его решение лишь подлило масла в огонь. На следующий день отец заставил сделать триста отжиманий, и теперь брат мог уходить куда-либо только с разрешения Ани. «Или вообще не приходить», – закончил тогда разговор взбешённый Миша.

Аня не выдержала, и тихое всхлипывание было услышано раньше, чем девочка смогла очистить щёки от мокрых следов. «Ещё пятьдесят – за то, что она плачет».

– Триста пятьдесят раз… – Аня опять смотрела в никуда, – триста пятьдесят раз ему пришлось отжаться тогда из-за меня.

Она помнила, как вымаливала прощение, тихо сидя в углу, словно одержимая, и смотрела, как Эрик пытался подавить в себе злость и не шевелиться от боли. Её тихое нескончаемое «прости, прости, прости» – и его обжигающий и обиженный взгляд. Девушка ещё несколько раз повторила вслух: «Прости, прости», пока не умолкла.

– Но даже тогда Лида старательно пыталась любить меня и поддерживать, пока… был случай, когда таблетки начали давать сбой. Это было как раз за пару месяцев до охоты. Я просто умывалась, и вдруг оно выползло на свет. Муть заполнила глаза, их неприятно защипало, а жабры, проступившие на шее, не давали мне вдохнуть, и я упала на холодный кафель, больно ударившись головой. Тогда в квартире, как назло, никого не было. Но почти сразу домой пришла Лида… Именно тогда она последний раз обнимала и успокаивала меня. А после этого её поведение изменилось полностью…

После этого Дюк больше ничего не спрашивал. Пока он ополаскивал чашки, Аня заворожённо наблюдала, как скользят по белому фарфору его тонкие пальцы. Ночью всё казалось другим. Даже Дюк выглядел не рыжим безбашенным пацанёнком, а загадочным и серьёзным мужчиной. Вот он вытер каплю воды, которая попала ему на щёку, и, выключив воду, бросил на неё взгляд, кивая в сторону выхода. Девушка послушно поплелась вперёд. Внутри её переполняла приятная лёгкость от того, что наконец-то она смогла кому-то выговориться.

Напоследок Дюк решил осмотреть кухню и только сейчас заметил, что все чашки аккуратно лежали на полках, кроме тех, что он только помыл. Машинально он просто небрежно бросил их в угол. Теперь они выделялись на фоне полного порядка. Чувство, что он что-то делает не так, только нарастало, и Дюк осознавал, что это касается не только кружек.

Глава 2

Вставать с кровати не хотелось. Дюк впервые спал на такой мягкой подушке, казавшейся, скорее, небесным облаком, чем земной принадлежностью для сна. Он лежал, не шевелясь, и боялся спугнуть это волшебное ощущение спокойствия и тишины. «Всё кончилось, герой. Правда, кончилось. Ты дома. Отец бы тобой гордился», – мелькало в голове, пока он рассматривал позолоченную ручку на двери.