Солнце красно поутру...

Заухал, затрещал, далеко оглашая окрестности, ветровал. Падая, деревья подламывали друг друга, крушили, сминали беззащитную молодь. Столетняя, уже накренившаяся сосна долго боролась с наступившей бедой. Да, видать, стала уже стара, поиссох ее могучий ствол, изжила былую упругость. И под новым напором не выдержала — раскатисто лопнула посередине и, расщепляясь, устремилась к земле. Следом за ней, обрывая корни, повалилась вторая…

Лишь глубокой ночью утихомирилась стихия. Изнемог, истаял в промозглую морось дождь. Усталым вздохом прокатилась по взбудораженному лесу последняя волна ветра, и тихо стало. В непроглядную мглу, как в бездонную яму, погрузилась тайга. Только рокот Калиновки да вспышки зарниц нарушали чуткий отдых земли.

Раздалась в берегах, пополнела Калиновка. В мутном потоке плыли ветки, коренья, древесные стволы. На крутых поворотах и в узких проранах весь этот хлам останавливался, громоздился в заторы, преграждал воде путь. Река пузырчато пенилась, в гневных водоворотах бросалась к берегам и, собравшись с силою, с ревом громила преграду.

Иногда по реке проплывали звери. Измученные, выбирались они из воды и бессильно падали на отмелях. Общая беда смирила исконных врагов. К волкам выходили косули, к косулям — лисицы. Не до вражды сейчас. На комле косматой ели, покачиваясь на стремнине, совершал непредвиденное путешествие барсук. А на обломленной ее вершине плотно прижалась к ветвям мокрая рысь…

К утру угомонилась клокочущая река. Вода заметно спала. Далеко от берега на сучках деревьев висели трава, вымытые кусты, коряжины. В оконце между кипенью темных туч испуганно проглянула звезда. Светлячком мелькнула и снова нырнула в тучи. На краю неба занимался робкий рассвет.

Осторожно и тихо, точно боясь открыть дню следы прошедшего ночного бедствия, наступало утро. Безмятежно-яркое солнце всходило над лесом, всюду струились потоки испарений.

Но не узнать было тайгу в то славное утро. Весенняя непогодь оставила свои следы. На склонах гор и в сырых низинах громоздились завалы леса.

Большая беда постигла семью лосей. Взрослые лоси бесследно исчезли, один лосенок утонул. Другой тоже купался в бурлящей Калиновке, но выбрался из смертной купели и отлежался в черемухах.

Ни жив ни мертв медведь Драно Ухо лежал в берлоге. В ту грозную ночь, когда кругом все кипело и пыхало, медведь до боли толкал голову в мокрые корни. Ни вода, что под ним скопилась, ни грохот грома, крушившего небо, не выжили зверя из логова.

И одинокому серому волку обошлась без беды непогода. Виды видавший зверь просидел у ручья под защитой камней. А утром легкой добычей натешился…

Одинокий лосенок

Рано утром очнулся лосенок. Над лесом вставало веселое солнце. Сбоку, за черемухами, неслась быстрая вода, беспокойный шум доносился со всех сторон. Развел лосенок длинные уши и долго прислушивался. Часто над ним пролетали птицы, вдали, ломая чащобу, пробегали звери. Тоскливо и страшно одному под черемухой на поляне. Припав поплотнее к земле, лосенок прикрыл глаза и стал ожидать лосиху.

Но сколько ни ждал он, мать не пришла. Прокатился суматошный день, новая ночь настала. Есть хотелось. Лосенку грезилось теплое вымя матери, запах молока… И ночью шум не смолкал… Бурлила река, кричали ночные птицы. Дрожал лосенок. Забившись поглубже под куст, он чуть слышно смычал и забылся.

Снова солнце взошло над лесом, а лосиха все не приходит. Сонным видением встает пред глазами страшная ночь. Молнии, грохот, вой ветра! Лосенок в смятении бежал по гудящему лесу, запинался и падал. Затем его захлестнула речная волна — сорвался с высокого берега. Долго барахтался среди бревен в холодном водовороте, но выбрался.

В полдень он не вынес голода и поднялся. Ароматная ветка качалась у глаз. Подтянул ее вздрагивающими губами и сорвал. Нежные клейкие листочки оказались вкусными. Лосенок ощипал у черемухи нижние ветки. Поел и стал смел. Бочком да вприпрыжку побежал на залитую солнцем лужайку, где орало и вилось у падали воронье. Много страху пережил лосенок, пока ноги унес от крикливых птиц…

Отлежался в траве и опять поднялся. Вдруг по поляне навстречу катит медвежонок. Незлобно поуркивая, приблизился к лосенку. Долго знакомились несмышленые зверята. Вытянув шеи, обнюхивали друг друга, с любопытством один другого разглядывали. Познакомились, подружились. Играючи бегали по поляне, а набегавшись, вместе уснули.

Но были встречи иные. Как-то лосенок набрел на щенков росомахи. Черные, проворные, они резвились на припеке у толстой ели. Заметив лосенка, щенки мигом скрылись под корни дерева. Хотел лосенок подойти поближе, но внезапный удар в бок сбил его на землю. Стремительной тенью мелькнула шкура косматого зверя. Взрослая росомаха вскочила на нижний сук ели, предупреждающе обнажила зубы…

Так лосенок сам день за днем познавал законы природы. Где в науку урок шел, а где и инстинкт подскажет. И все же главным испытанием в этом неуживчивом мире был голод. Еще не по вкусу приходилось лосенку лесное разнотравье, болели молочные зубы, болел живот от грубой еды.