Солнце любви [Киноновеллы. Сборник]

Откуда столько силы ты берешь,
Чтоб властвовать в бессилье надо мной?
Я собственным глазам внушаю ложь,
Клянусь им, что не светел свет дневной.

Так бесконечно обаянье зла,

Уверенность и власть греховных сил,
Что я, прощая черные дела,
Твой грех, как добродетель, полюбил.

Все, что вражду питало бы в другом,

Питает нежность у меня в груди.
Люблю я то, что все клянут кругом,
Но ты меня со всеми не суди.

Особенной любви достоин тот,

Кто недостойной душу отдает.
{150}

Самое интересное, среди сонетов, которые, как считали, обращены к другу, а многие оказывались посвященными смуглой леди, попадаются такого содержания, словно в них поэт обращается равно и тому, и той.

Ты украшать умеешь свой позор.
Но как в саду незримый червячок
На розах чертит гибельный узор,
Так и тебя пятнает твой порок.

Молва толкует про твои дела,

Догадки щедро прибавляя к ним.
Но похвалой становится хула.
Порок оправдан именем твоим!

В каком великолепнейшем дворце

Соблазнам низким ты даешь приют!
Под маскою прекрасной на лице,
В наряде пышном их не узнают.

Но красоту в пороках не сберечь.

Ржавея, остроту теряет меч.
{95}

Теперь ясно, этот сонет написан уже в то время, когда при дворе явились и Мэри Фиттон, и Уильям Герберт, равно приглянувшиеся королеве Елизавете. Это событие не могло подлить масла в огонь незабываемых воспоминаний. Поэт восклицает, как во сне:

Каким питьем из горьких слез Сирен
Отравлен я, какой настойкой яда?
То я страшусь, то взят надеждой в плен,
К богатству близок и лишаюсь клада.

Чем согрешил я в свой счастливый час,

Когда в блаженстве я достиг зенита?
Какой недуг всего меня потряс
Так, что глаза покинули орбиты?

О благодетельная сила зла!

Все лучшее от горя хорошеет,
И та любовь, что сожжена дотла,
Еще пышней цветет и зеленеет.

Так после всех бесчисленных утрат

Я становлюсь богаче во сто крат.
{119}

В воспоминаниях о возлюбленной и раздумьях о друге, исходя упреками, столь беспощадными, Шекспир снова и снова обретает любовь, основу его всеобъемлющего миросозерцания:

О, будь моя любовь - дитя удачи,
Дочь времени, рожденная без прав, -
Судьба могла бы место ей назначить
В своем венке иль в куче сорных трав.

Но нет, мою любовь не создал случай.

Ей не сулит судьбы слепая власть
Быть жалкою рабой благополучий
И жалкой жертвой возмущенья пасть.

Ей не страшны уловки и угрозы

Тех, кто у счастья час берет в наем.
Ее не холит луч, не губят грозы.
Она идет своим большим путем.

И этому ты, временщик, свидетель,

Чья жизнь - порок, а гибель - добродетель.
{124}

28

Уайтхолл. Королева Елизавета и сэр Роберт Сесиль, в приемной Уильям Герберт, со смертью отца граф Пэмброк, в соседней комнате Мэри Фиттон; она в белом платье и взволнована, как невеста.

ЕЛИЗАВЕТА. Знаю, знаю, молодой граф Пэмброк не причастен к заговору, но ведет себя при дворе, как граф Эссекс... Дурной пример заразителен. Кто поручится, что от него забеременела не одна миссис Фиттон? Выбрать мою любимицу для вожделений. Старый граф Пэмброк скончался не от этой ли новости?

СЭР РОБЕРТ. Нет, нет, ваше величество. Другое дело: если бы его сын пожелал жениться на миссис Фиттон, против его воли. Связь эта длится довольно продолжительное время и, вероятно, мешала попыткам старого графа Пэмброка и графини Пэмброк женить сына...