Солнце (ЛП)

— Похоже, не только мы надеемся организовать отвлечение, связанное с этими дверьми, — серьёзно сказал Врег. — Должно быть, они посчитали, что перегнали достаточно людей, чтобы совершить попытку. Скорее всего, это является настоящей причиной, по которой они привели сюда такую армию. То, что они пытаются открыть двери сейчас, когда мы готовимся встретиться с ними в сражении, не может быть совпадением.

Джон кивнул, но едва осмысливал его слова.

Врег обнял его одной рукой, сжав его плечи. Джон чувствовал, что его супруг хотел заговорить, но тут другой поразительно знакомый голос раздался чуть дальше от них.

— Где? — произнёс голос. — В каких местах?

Джон повернулся, посмотрев через всю пещеру. На сей раз все в комнате повернулись вместе с ним.

Там стояли Элли и Ревик.

Даже от беглого взгляда, даже учитывая всё остальное, Джон моргнул, в равной мере видя и чувствуя отличия в них двоих. Это вопреки огонькам на мониторе Данте, вопреки Касс со скрещенными руками, вопреки армии Миферов, заполонивших землю всего в нескольких сотнях миль отсюда, вопреки всему, что сказали ему Балидор и Врег.

На мгновение испарилось всё, остались лишь его сестра и её муж.

Исходившая от них энергия была подобна маяку, осветившему всю пещеру. Он почти не мог увязать этот свет и их лица с людьми, которых знал прежде.

Сложнее всего было сделать это с Элли, с которой он вырос вместе… но и с Ревиком, который с момента первой встречи на удивление воспринимался Джоном как член семьи.

Разница, которую он видел и чувствовал, сводилась не только к их свету.

Она жила в выражениях их лиц, в их телах, даже в цвете глаз Элли, которые посветлели настолько, что её радужки почти напоминали глаза Ревика. Между ними сохранялись отличия, и не только в более явной зелени её глаз или в разнице их физических тел и лиц. Их света оставались разными, как и их присутствия.

И всё же Джон чувствовал там некое слияние, смешение.

Он чувствовал, насколько это было бесшовным — абсолютно естественный ритм, который накатывал и отходил обратно.

Почему-то изменения в Ревике даже сильнее выбили Джона из колеи.

Он никогда не видел Ревика таким спокойным. Глядя на своего друга, Джон осознал, что никогда не видел его таким сдержанным, твёрдо стоящим на ногах, уверенным в том, кто он и где его место в мире.

Он выглядел таким… взрослым и зрелым.

Это наиболее точное описание того, что Джон чувствовал от света своего друга. Ревик выглядел зрелым, и Джон никогда не видел, чтобы лицо и энергия элерианца казались такими.

Он также ощущался твёрдым как камень. Он ощущался так, будто буквально был сделан из мрамора или гранита, как окружающие стены пещеры. Его свет был таким неподвижным, что смотреть на него было почти страшно.

Сам Ревик, в смысле его сущность, та часть его, которая ощущалась как он сам, снисходила как глоток тишины из столь высокого места, что Джон сомневался, что смог бы это почувствовать… если бы Ревик не проецировал и не отражал это внизу.

Элли в какой-то необъяснимой манере вторила этой неподвижности, но с более мягким и струящимся ощущением её света. Они проецировали разные цвета, но так ярко, как Джон никогда не замечал за ними обоими. Эти цвета также плавнее смешивались. Элли была радужно переливающимся золотистым и оранжевым как закат оттенками; это каким-то образом идеально дополняло и связывалось с высоким, неподвижным, сине-белым светом Ревика.

Это напомнило Джону пляж, который Ревик показывал ему в Барьере.

Тогда Ревик называл это «пляж Элли», и то место действительно ощущалось как часть её… но теперь это также ощущалось как часть Ревика.

Тот же пляж теперь как будто заполнил тускло освещённую пещеру.

Ревик был небом и водой. Элли была солнцем и землёй.

Они встречались посередине, но вместе с тем идеально сливались во всех местах.

Из светов Врега и Балидора, стоявших рядом с Джоном, вышел импульс шока, когда они посмотрели на этих двоих. Джон видел, как его супруг подмечает отличия в них, и по отдельности, и вместе, словно сначала осмысливая это своим светом, а потом своим разумом.

Как только он сделал это, Джон ощутил от старшего мужчины проблеск почти благоговения.

Элли, похоже, терпеливо ждала, когда все они привыкнут к изменениям.

Затем, после ещё нескольких минут молчания, она заговорила.

— Какие горячие точки активизировались? — повторила она, глядя на Данте.

— Лхаса, — тут же сказала Данте.

Она тоже таращилась на Элли так, будто не узнавала её, хоть и не могла точно сказать, что в ней изменилось.

— …И ещё Дубай, — добавил Вик, переводя взгляд между Ревиком и Элли. В его фиолетовых глазах светилось изумление, но голос прозвучал более деловитым. — Гонконг, Нью-Дели и Цюрих также демонстрируют некоторую активность, Высокочтимый Мост.

Элли кивнула, и её светлые глаза смотрели задумчиво.

Повернувшись, она посмотрела на Балидора.