Солнце мертвых

Может, все-таки мистификация? Тарасов в сомнении наморщил лоб. Нет, невозможно. Аполлон на мистификацию не способен, да и к чему этот розыгрыш приурочен? Ведь не первое же апреля. Случай массовой галлюцинации? Опять же сомнительно. Алкоголь они потребляют в мизерных количествах, а в психическом здоровье супругов он не сомневался. Хотя…

«Будь на моем месте психиатр, — подумал Тарасов, — он бы наверняка сделал более определенный вывод. Диагнозы-то у нас ставить мастера».

Внезапно в голове всплыла полузабытая история, слышанная давным-давно. Тарасов всегда считал ее вымыслом. Какие-то сверхъестественные события, случившиеся в этих местах лет двадцать назад. Вроде бы некую женщину заживо похоронили.

Да, вдруг вспомнил он, ведь весь этот район построен на месте древнего кладбища.

Так-так! Что еще было в той истории? Вроде бы какое-то кровавое убийство в областном центре, так и не раскрытое. Некая тайна: религиозная секта, существовавшая в деревушке Лиходеевке, на месте которой выстроен город.

Обрывочные воспоминания никак не хотели выстроиться в связное повествование. Кто же все ему рассказал?

Он встал, задумчиво заходил по комнате.

Что район стоит на старинном кладбище, это несомненно. Время от времени при прокладке коммуникаций и ремонтах выкапывают человеческие останки. Иногда вызывают милицию, а чаще всего не обращают внимания. Привыкли.

Ну, допустим, на кладбище — и что из этого следует? У нас вся страна на кладбище построена. В любом городе есть районы, стоящие на костях предков. Нехорошо это, конечно. Но куда деваться? Есть генплан застройки.

Он вдруг вспомнил о могиле матери. Давно там не был. На душе внезапно заскребли кошки. Надо обязательно съездить, в следующий же выходной. Посмотреть, как и что, подправить… Неприятные мысли никак не удавалось отогнать. Совесть была неспокойна. Поэтому Тарасов пошел на кухню, налил себе еще, выпил и лег спать.

Разбудил его телефонный звонок. По-видимому, телефон звонил уже давно. Включив настольную лампу, Тарасов недовольно глянул на часы — .было около трех утра. Телефон не умолкал.

— Слушаю. — Он ждал какой-нибудь очередной неприятности.

— Коля, извини, что звоню среди ночи. — Тарасов не сразу узнал в срывающемся взволнованном голосе в телефонной трубке голос Кнутобоева.

— А, это ты, Аполлон, что случилось?

— Приходи сейчас же, — из телефонной трубки, казалось, исходила волна страха, — это опять появилось!

— Сейчас буду. — Тарасов положил трубку и стал стремительно одеваться.

— Посмотрим, посмотрим… — бормотал он. На улице была непроглядная темень. Дождь усилился. Но Тарасов, не обращая внимания на слякоть, почти мчался к дому Кнутобоевых. Вот и он. Во всем доме светились только окна на первом этаже.

Дверь распахнулась, как только он позвонил. Увидев лица своих друзей, Тарасов понял, что мистификацией здесь и не пахнет.

— Доброе утро, — буркнул он, но Кнутобоевы, не отвечая на приветствие, потащили его на кухню.

То, что он узрел на сверкающем кафелем полу, в первую минуту не произвело особого впечатления, и, только всмотревшись, он осознал всю невероятность происходящего. Прямо на него с залитого кровью кафельного пола смотрело искаженное страданием лицо мужчины лет сорока.

Но странные события происходили не только в квартире Кнутобоевых. Тем же воскресным днем цепочка таинственных происшествий охватила весь огромный двенадцатиэтажный дом, построенный на месте старого кладбища.

В соседнем с Кнутобоевыми подъезде, на двенадцатом этаже, в однокомнатной квартире проживал тот самый учитель физкультуры, знакомый Матильды, о котором мы уже упоминали. Звали его Владимир Петрович Сыроватых, но большинство знакомых, учитывая молодость и общительность физрука, величали его просто Володя. Что касается учеников, то они дали ему короткое, но выразительное прозвище Сыр.

Володя был человек холостой, веселый, не гнушался компании, не прочь был выпить, поиграть в карты, словом, аскетизмом не отличался. Вот и предыдущий субботний день, вернее, вечер и большую часть воскресной ночи он провел за преферансом.

Пришел домой под утро и сразу лег спать. Проснулся часов около двенадцати дня, перекусил, тоскливо посмотрел за окно, на серую улицу, где моросил мелкий дождик, походил по своей тесной квартире.

Несмотря на малые размеры, квартира физрука напоминала шкатулку, изготовленную из открыток, какие некогда лепили народные умельцы.

Стены ее были оклеены пестрыми плакатами, различные вымпелы, какие-то усыпанные значками пестрые тряпки висели над большой тахтой. Всякого рода спортивные сувениры: хоккейные шайбы с символикой чемпионатов мира, замысловатые статуэтки, кубки и прочая дребедень украшали сервант и полки. Здесь же были представлены коллекция иностранных сигарет и набор пустых бутылок с яркими, притягательными ярлыками. Имелся и человеческий череп, его Володя подобрал как-то среди кладбищенских руин, выварил, продезинфицировал и поставил на стол в качестве украшения.