Солнце мира богов. Том первый (СИ)

На секунду парень вспыхнул, дёрнул щекой, а после рыкнул, глядя мне в глаза:

— Какая же ты идиотка. Иди… ты.

А после, бурча что-то под свой остренький прямой носик, полетел в сторону выхода из сада.

— Мм-м. Послал меня, а пошёл сам, — наконец, расслабилась я, — есть хочу. Что за жизнь такая? Я ела час назад.

Словно в ответ передо мной была поставлена чашка с чаем и какая-то выпечка. Переливала чай в паучатовую кружечку я машинально.

— Такими действиями ты от него ничего не добьёшься, колючая, — дал «совет» по завоеванию моего, блин, будущего любовника мой муж.

Я усмехнулась и пояснила:

— Я должна поддерживать его внимание на себе. А с ним это возможно только при помощи секса и агрессии. Мне нужно, чтобы он ненавидел меня и хотел. Понимаешь? — убедительное, — я же не планирую строить с ним семью. Хороших отношений мне не нужно. Только… определённые действия сперва с его стороны, а после с моей. Дел на пятнадцать минут.

Викторчик задумчиво хмыкнул.

— Ты не стала бы планировать его убийство, решительная. Твоя обида этим обычно не заканчивается. Однако, — внимательный взгляд, — «пятнадцать минут»?

Я поджала губы.

— Откуда тебе знать, чем грешит моя обида? — ответила вопросом на вопрос, — не знаю какой цели ты придерживаешься, но мне кажется, что это блеф, — я дождалась его хмыка, — ты блефуешь, говоря мне, что знаешь или… знал меня, — внимательный взгляд, — уверяю тебя, что даже в пьяном угаре я смогла бы разглядеть, помимо того, что Высшего лорда, с которым я скажем так веду диалог, но и, мать моя, привязку! Невозможно скрывать такое долго. Она… она активируется при взгляде, а не посмотреть собеседнику в глаза для меня настолько странно, что… тебе смешно? Почему ты так улыбаешься, Виктор? Знаешь, что, — упёрла руки в бока, — давай, я рассказываю тебе всё о своих планах, а ты — о своих!

Он даже не замешкался, повернул ко мне голову вновь и согласился:

— Идёт, экспансивная.

Голубой взгляд на мне. Он был как всегда уверен в своих словах. Что не скажешь про меня в этот момент.

— Нет, — отвернулась к столу и сделала глоток чая, — мм-м. Так точно не пойдёт.

Столько эмоций внутри казались странными. И они не были плохими! Впервые за сколько лет? Я даже сосчитать не смогла бы. Я в первый раз за длительное время смогла позволить себе расслабиться настолько, чтобы произнести что-то, не подумав и… великий Цикл, я даже не жалела о сказанном, когда забирала свои слова обратно! Не боялась ни осуждения, ни ошибки, ни того, что что-то пойдёт не по плану.

Я не боялась его.

— В таком случае у меня нет резона пояснять что-то в ответ, пугливая, — мягко рассмеялся он.

На этом моменте меня осенило:

— П-постой, — шёпотом, — а откуда ты знал про мою обиду на Варга?

Мужчина хмыкнул, снисходительно меня оглядел и пояснил как для особо «умных»:

— Обида — главный мотив твоего поведения, чувствительная, — лёгкая тень усмешки.

Я сузила глаза, не снимая с губ улыбки.

— «Догадки», как ты назвал их сам, и при этом настолько… неприятная, конечно, но правдивая оценка, — я засыпала в чай три ложечки сахара и принялась тщательно размешивать, — говоришь, что знал меня? — дождалась его кивка, — чем ты так меня обидел ранее, что я решила забыть тебя от греха подальше?

Он не моргал и пронзительно буравил меня голубо-серебристыми глазами.

— Доброго послеполудня, сестричка! — упал на свободное кресло рядом со мной Докерэй, — там это… варжонок тикал со своими криворожими тунеядцами. Не от тебя ли часом? Видок у тебя грозный, как будто ты сожрать кого… о! Вы этот… как его… который Кери. Стой, сестрында, ты к кому яйца подкаты… ё! — взгляд на мою брачную метку на руке, — подкатила уже?! Уважаю! Ты это… отцу не говори — он тебя с Онь-янны скинет, как узнает. Ха! Или сразу из Гнезда!

Я во время его болтовни рассматривала изменения, которые произошли с ним, пока мы не виделись: форма медно-рыжих бровей сменила уголок на более острый, как было модно в столице, большие синие глаза были едва подведены карандашом — или он не стал стирать его или попросту не успел, рванув сюда, а ещё короткие завитки волос успели отрасти до середины лица, делая его ещё более женоподобным. Бьюсь об заклад, что ему последний факт был крайне приятен.

— Онь-янну закрыли для посещений, солнышко, — протянула ему руку для пожатия я — он дотронулся лишь до пальцев, — Виктор, дорогой, знакомься — это Докерэй Брахман. Мой любимый и единственный брат, — руки начали греть вновь волнующийся живот теплотой от чашки, — что же касается той башни, то… — повернулась к мужу, — там такая дурная слава, если ты не знал. В общем…

— Её используют в двух ситуациях, помнишь? — слегка подался вперёд Рэй.

Я кивнула.

— Она нужна самоубийцам, потому что это — самая высокая площадка среди всего комплекса дворца Брахманов — Кхам-Камам (прим.автора «Любовь солнца»), — продолжила.

— А ещё убийцам, — рассмеялся парень, — оттуда не видно, кто скидывал будущий трупец. Деревья высокие вокруг, а выживаемость — никакая. Камешки внизу.