Солнце Мирлеи

Талий равнодушно оглядел покрытые бледными синяками руки и провел ладонью по лицу. Левая сторона болезненно опухла, но вот глаз, кажется, был в полном порядке, что приносило своеобразное облегчение, ведь негоже милетскому мужу ходить с искалеченным лицом. Талий горько усмехнулся, скривив губы, и опустил ноги на прохладный серый пол. Кровать под ним возмущенно скрипнула, и он даже испугался этого чужого, совершенно незнакомого звука. Дома не так, дома всегда все мягкое, исправное… идеальное.

Сердце болезненно заныло, но Талий сжал кулаки, приказав себе собраться. Посокрушается об этом потом, когда Коралина будет в безопасности. Когда все будут в безопасности. Мысль об отце заставила вздрогнуть и напомнить самому себе, что самое сложное еще впереди. Ник Сэт-Ави пообещал рассказать о внутреннем устройстве ангаров, где провел три мока, отряду, которым почему-то руководила цветочница из того бутика, куда они с Коралиной зашли в день знакомства с его родителями. Да, Талий вспомнил ее сразу же, но на здравое осмысление происходящего просто не хватило сил.

От размышлений его отвлек тонкий писк, исходивший от медицинских мониторов — кажется, индикаторы оповещали персонал о его пробуждении. Талий скривился, когда услышал топот ног по ту сторону автоматических дверей — дукрутские врачи все равно оставались… дукрутами, и он никак не мог прогнать эту мысль из головы. Но вместо потенциальных неприятелей Талий встретился с глазами цвета летнего неба. Такое бывает только над Милетой.

— Рэйн, — Талий осекся, потому что его голос был хриплым и надломленным, словно сухая труха. Беспомощно протянул руку, жадно хватанув ртом воздух. Вся тягость от разлуки и нехватка нежности захлестнули его с головой, не давая дышать.

— Я здесь, — Рэйн в несколько шагов преодолел разделявшее их расстояние и осторожно присел на край его кровати, проигнорировав режущий слух скрип старых пружин. — Как ты себя чувствуешь?

— Коралина? — Талий с мольбой заглянул в его глаза, но в ответ получил лишь грустный моток головой. Последняя надежда, почти детская, угасла.

— Ольтерна готовится к спасательной операции. Мы попробуем переговоры. Я верну ее домой… обещаю, — прошептал Рэйн, ласково коснувшись его плеча. Талий прерывисто вздохнул, накрыв лицо ладонью.

— Прости меня.

— Не надо, — Рэйн резко прервал его, вскинув руку. Нахмурился и поджал губы. — Ты не виноват. Ни в чем. Этой мой промах. Надо было догадаться, что она задумала. Остаться самому.

— Проклятые дукруты, — несвойственно зло для него прошипел Талий, почувствовав ненависть на кончиках своих пальцев.

Если бы не они, ничего бы не было. Если бы не они, дело бы шло к свадьбе. Если бы не они, отец бы не исчезал. Если бы… Талий ужаснулся, распробовав это новое для себя чувство — ненависть. Она была такой горячей и колкой, как самые дикие лесные цветы, которые растут только в чаще, вдали от людских глаз. Ненависть ему не нравилась. Милета не потерпит, чтобы кто-то из ее детей желал смерти другому. Но прямо сейчас Талий был бы несоразмерно рад, если бы Риген, его загадочные босс и все, кто приносят боль жителям Милеты, одновременно испарились. Однако своей здравомыслящей частью разума он прекрасно понимал, что от этого легче никому не станет — на место им придут другие, еще более злые и жестокие.

— Зачем они это делают? — тихо спросил он, подняв глаза на Рэйна. Тот только нахмурился, мягко обхватив его ладонь и прижав ее к своей щеке, прямо к белым пятнам расовых отметин.

— Они глубоко несчастны и слабы, чтобы что-то менять. Милета живет слишком хорошо и радостно. Но вместо того, чтобы пытаться стать похожими, они пытаются разрушить то, что есть у нас. Если у них плохо, у нас должно быть так же. Тогда они почувствуют себя счастливее.

— Звучит совершенно безумно, — прошептал Талий, с удовольствием впитывая тепло его кожи. Он совсем продрог в катакомбах острова Коромэ.

— К сожалению, безумство у них в крови, — невесело заметил Рэйн, осторожно притянув его к своей груди. Талий с удовольствием обмяк в сильных руках, лихорадочно вдыхая запах его тела. Любимого тела.

Неожиданно пришло осознание, что они были и остаются возлюбленными. Эта мысль застала Талия врасплох, и он неловко поднял взгляд, пытаясь уловить в глазах напротив намек на те же самые чувства. Ничего же не закончилось той ночью перед похищением? Ничего же не забылось? Эти пламенные поцелуи, эти жаркие касания и вздохи, сокрушавшие тишину ночи. Он весь вспыхнул, торопливо отвернувшись и прижавшись щекой напротив его сердца. Оно гулко отбивало удары, напоминая о жизни и чувствах, которые до сих пор дышали в нем, бились волнами о грудную клетку. Талий прикрыл глаза, прижавшись к груди Рэйна губами, так отчаянно пытаясь почувствовать тепло сквозь броню специальной формы. Задрожал, когда разум опалили мысли о Коралине. Она совсем одна там, одинока, потеряна… А вдруг ей больно?.. Вдруг так же измываются, как и над ним?