Солнце Мирлеи

А дальше начался хаос, приправленный вспышками бластеров и парализаторов. Алита и Эвер взялись за зачистку, и один за другим дукруты падали к ним под ноги, дергаясь в конвульсиях. Рэйн и Илан, следуя приказу, нырнули в операторскую рубку, чтобы держать двери открытыми. Но Наска всего это не видел — он смотрел вперед, куда вывели Коралину, придерживая ее за руки и горло. Растрепанную, исхудавшую… избитую. Эти ироды постарались перед тем, как привести ее — кровь и синяки совсем свежие, мокрые. Разбитые губы лихорадочно шевелились, но в глазах — ни грамма узнавания.

Наска взвыл, дрожащими руками выхватив врученный Алитой парализатор, и двинулся напролом, игнорируя вспышки и выстрелы — весь его страх умер в один день с Кораланом. Видел только рыжеволосую девушку, стоявшую на коленях, дрожащую от боли и страха, девушку, которая защитила его на приеме у советницы, которая имела привычку хватать его за руку и прижиматься к его боку, которая поселилась в его сердце и мыслях еще с первого дня знакомства.

— Коралина! — крикнул он, снимая блокировку с оружия. — В сторону! — она среагировала мгновенно, дернувшись, и оба дукрута тут же оказались на полу, обездвиженные четкими выстрелами. Хорошо, что Наска прошел курс по наставлению моревы в свое время.

Гудели выстрелы, крики и проклятия сыпались со всех сторон, но Наска смотрел только на Коралину, чувствуя, как дрожат руки и сердце. И она рванула прочь, дикая и резкая. Мужчина успел среагировать, прижимая ее к себе, напуганный такой реакцией. Кора принялась брыкаться и вопить, да так бешено, словно Наска без малого резал ее прямо здесь.

— Отпусти! — рычала она зверем, кусая и царапая его руки.

— Кора! Кора, это я! — Наска прижимал ее к себе теснее, умом понимая, что нужно убираться. — Это я, Коралина! Я хочу помочь, слышишь? — он прижался губами к ее макушке, морщась от боли — на руках оставались кровавые царапины от ее ногтей и зубов.

— Отпусти меня! — верещала Кора, пытаясь пинаться.

— Если надо, я в зубах тебя отсюда выволочу, — прогрохотал Наска, поднявшись на ноги вместе с ней. — Я тебя здесь не оставлю, ясно? Я не потеряю тебя, — сквозь злые слезы проговорил он, и Коралина неожиданно замолкла, вглядываясь с узнаванием в его лицо.

— Ты…

Договорить она не успела, потому что Наска с сожалением вколол ей дротик с успокоительным, который ему дала Алита перед самым отбытием «на всякий случай». Кора обмякла в его объятиях, и мир на мгновение замер. Они были готовы возвращаться домой.

Глава 27

Посидим в тишине перед бурей

Мама суетилась возле тумбочки. Она раскладывала привезенные в больницу вещи: сменную одежду, зубную пасту и щетку, свежие фрукты, книги из личной отцовской коллекции. Он сам приехать сегодня не смог — работа. Коралина все это видела, глядя на мамину спину с кровати. Ее короткий хвостик светлых, чуть седоватых волос, подпрыгивал в такт ее торопливым движениям. Коре не требовалось даже смотреть ей в глаза, чтобы узнать — мама в который раз приехала к впавшей в кому дочери, пострадавшей в авиакатастрофе. И она еще не знала, что Коралина пришла в себя несколько минут назад после трех месяцев беспробудного сна.

Какая-то часть Коры знала, что она не должна сейчас быть здесь — ее ждут в каком-то другом месте, практически на другом конце планеты. Или даже Вселенной. Она не могла отделаться от этой навязчивой мысли, продолжая наблюдать за мамиными движениями. Стопка одежды — в нижний ящик, книги — в верхний, фрукты — на тумбочку рядом с какой-то фотографией. Коралина прищурилась и увидела на ней себя и Антона. Безудержная злость поползла из сердца к мозгу, и девушка тяжело вздохнула.

— Мама, я же сказала — мы расстались. Он мне не нужен. И никогда не был нужен, — почему-то первым, что она решила сказать, стал именно этот упрек. Мама замерла, ее плечи напряглись, но она не спешила оборачиваться. Коралина продолжала злиться. Она так ненавидела прошлое, которое почему-то отчаянно цепляется к ней. Кора должна сейчас быть в другом месте, не здесь, с другими, не с мамой, которая выменяла ее на… деньги? Она озадачилась этой беспочвенной мыслью.

— Коралина, — наконец просипела женщина, продолжая стоять спиной. Кора нахмурилась сильнее. Что-то не так. Эти стены, слишком белые для городской больницы. Эти фрукты, какие-то чудные, неяркие. Эта женщина, которая избегала прямого взгляда.

— Кто ты? — озлобилась Кора, резко дернувшись в сторону. Тело слушаться отказалось.

— А ты меня не узнаешь?

Пространство вокруг начало осыпаться, мутнеть, обретая черты угловатые и мрачные. Коралина сжала голову руками, испугавшись того, что от невыносимой боли она может расколоться надвое. Девушка помнила эту боль — она жила в ней последние несколько дней (или недель?), изнывая и завывая от непередаваемых мучений. Всю ее выворачивали наизнанку, а потом раз за разом складывали обратно, измятую и потертую.