Солнце мое-2

круглые блестяшки

с полсантиметра диаметром.

Нашивные.

Еле ушла оттуда, чес слово.

Доволоклась с кулём до ГЭСа, сразу к тёть Вале завалилась.

— Здрассьте! — говорю. — Мне очень-преочень нужна ваша помощь. И если всё выйдет шикарно, то, возможно, у вас появятся клиенты с наших восточных танцев. Я не исключаю, что их будет даже много. Я вас рекламировать буду!

Тётя Валя с любопытством посмотрела на мой пакет:

— Чего набрала?

— Вот, смотрите! — я разложила на закроечном столе свои богатства. — Я сперва хотела сама шить, но боюсь, что такое сложное трудновато мне будет. Да и оверлока у меня нет.

— Это будет костюм?

— Да. Для танцев.

Полчаса мы с тёть Валей рисовали и обсуждали костюм. Исчеркали целую кучу листков. Наконец получилось что-то, отвечающее моим внутренним ожиданиям.

— И когда надо? — спросила тёть Валя.

— К воскресенью.

Она посмотрела на меня, как на болящую.

— Ну, юбку я, допустим, сошью. Пояс тоже, чего тут — простой он, висюльки эти настрочить… Но блузку-то мерять надо.

— А, может, прямо сразу и начнём? — с надеждой спросила я. — Я вам даже могу помогать.

Тётя Валя снова посмотрела на меня долгим взглядом, вздохнула и убрала на полку разложенное недошитое серое платье.

— Ну, давай попробуем.

С учётом того, что я действительно взялась активно помогать, да и шью я, по бытовым меркам, неплохо, к вечеру у нас был готов верх костюма. Этакая совершенно крошечная рубашечка, больше смахивающая на расширенную версию бюстгальтера с прозрачно-летящими рукавами.

— Офигеть! — я восторженно покрутилась перед зеркалом. — Всё, я пошла обшивать!

— Завтра обязательно зайди в обед! — крикнула мне вслед тётя Валя. — Юбку надо по длине посмотреть, чтоб ты на подол не наступала. Ночь отвисится, подрежем!

— Ага!

Домой я поскакала совершенно довольная и до самого вечера, пока Вовка с Василичем не приехали, занималась художественным шитьём (или как это называется, когда всякие блестяшки на одежду нашиваешь?). Дело это оказалось более кропотливое и муторное, чем я предполагала. Думаю, мне ещё на завтра на весь день хватит. Зато буду настоящей морской царевной. Или рыбкой-вуалехвостом, ха! Я ещё и попой теперь фигурно умею крутить, по-восточному — тыц-тыц. Все принцессы от зависти посинеют.

ФИНАНСЫ ПОЮТ РОМАНСЫ

Когда в глазах у меня окончательно всё смешалось в кучу, я бросила своё шитьё, попила с бабушкой чаю и пошла примерную булдахтерию подбивать. Как-то надо лето переживать.

Итак, у меня из остатков апрельских и майских у меня остались деньги, чтобы заплатить педагогам, охраннику, уборщице и администраторше за май. Потом я отложила кучку в два миллиона с небольшим (аж голова от нулей кружится), чтобы закинуть вперёд на всё лето за коммуналку, плюс миллион сто пятьдесят пять — за сигнализацию, тоже за три месяца.

Нет, я понимаю, что магазин, конечно, будет работать. И парикмахерская, не говоря уже о братьях-вьетнамцах в своей будочке, но всё равно мне было как-то очково. А вдруг какой-нибудь очередной глобальный трындец, и все они разом окажутся неплатежеспособны? Или просто люди резко разъедутся по дачам, и выручка упадёт настолько, что нечем будет аренду отдавать? В духе зверского капитализма выжимать из людей последнее? Не могу я так. Да и свои же практически все, даже вьетнамцы Вьет и Петя (который «обуф цини»).

Уж лучше я за лето проплачу заранее.

Ой, про Петю такая умора вышла.

Захожу раз к маме в магазин и остановилась у обувного окошечка, спросить: как дела? И вообще. А вьетнамец Вьет решил, что я за деньгами раньше пришла и говорит:

— Падазди, Олга. Завтла тебе этот Х*й приносить, — и кивает на пустой стульчик, где обычно обувщик сидел.

Я чуть не подавилась. Спрашиваю:

— Ты чего его так называешь?

— Каво? — удивился он и тут же засмеялся, зажмурился. — А-а-а! Я забыл! Этот… Петя принесёт. А то, Х*й — это по-насему. Дома зови. Такой имя.

— Да ты что⁈

— Да. Мама назови. Она зе русским не знать, — он доверительно наклонился к окошечку. — И наоболот бывать. Девуска тут ходи, звать… — он выразительно протянул: — И-ира. А по-вьетнамски значит: хоцю какать.

Поржали мы с ним и разошлись взаимно довольные. Культурный обмен, однако!

Так вот, отвлеклась я. Разложила я денежки по кучкам, и осталось у меня восемьдесят пять тыщ. Скудненько. Ну, ничё. Послезавтра июнь начинается. Глядишь, хоть кто-нибудь что-нибудь мне принесёт.

В пятницу я снова проводила Вовку на калым и к обеду пошла в центр. Во-первых, юбку мерять, а во-вторых, у нас было запланировано нечто вроде собрания педагогов.

Нет, неправильно говорю. Не такое прям собрание, чтоб сидеть и дурацкие речи слушать, а просто я всех предупредила, что буду в «Шаман-камне» с часу до двух, и все, кто хочет получить свои денежки (а, главное — продолжать работать со мной в будущем) в это время должны подъехать. Пожелание на следующий год на листочке с именем руководителя и названием кружка.

Итог получился довольно ободряющий.