Солнце мрачного дня

Жаки смотрела куда-то в пол. Каждое напоминание о том клейме все еще приводит её в ступор. Ник приобнял её за плечи, она слегка улыбнулась ему, безмолвно давая понять, что в порядке.

Живя с ними какое-то время в одной квартире, я видела, как Ник временами смотрит на Жаки, когда она занята чем-то другим.

Кто я такая, чтобы оправдывать или наоборот осуждать его? Жизнь у парнишки была тем еще дерьмом. Поживи в таких условиях, еще неизвестно, кем станешь.

Он переживает.

Иногда, от резких движений, не обязательно в её сторону, может, просто рядом, Жаки вздрагивает, дергается, паникует.

В такие моменты я чувствовала ту боль, что испытывает и она, и Ник.

Он ежедневно помогает справиться той, которую лично отправил на эту пытку. Сожалением в его случае ничего не исправишь. Здесь нужно время. И Жаки, и Нику.

Они должны привыкнуть жить как нормальные люди. Среди друзей и знакомых. Там, где никто не желает им зла. Там, где Ник может потихоньку лечить её хрупкое сердце.

– В ту ночь, – медленно начал Ник, – я вообще не обращал ни на кого внимания. Тем более на Маркуса. Да и он тот еще конспиратор. Спроси у него сама. Не думаю, что он соврет. Есть у вас что-то общее. Маркус тоже не лжет. Недоговаривает – это да, или промолчит, но не обманет.

– Хватит делать вид, что меня здесь нет. – Жаки ткнула Ника в грудь, затем приблизилась к экрану. Теперь весь мой монитор занимало её лицо. – О чем вы говорите? Что такое это «Подземелье»?

– Как думаешь, раз и ты уже узнала, могу я рассказать об этом Жаки?

ГЛАВА 24. – Вы знали?

POV Яна

– Ив Миранд как-то сказал: «Не пытайтесь топить свое горе в вине. Оно умеет плавать».

Я чуть сильнее сжала горлышко бутылки вина. Оливер, как всегда, застал с поличным. Я взяла из погреба дорогое вино, чтобы напиться и ни о чем не думать.

Да, я слабая. Да, эгоистка.

Я запуталась. В себе, в своих чувствах к Маркусу.

Казалось бы, мое сердце определилось давным-давно. Еще до того, как уехала вместе с Жаки, я признала, что влюбилась в него, и вместе с тем поставила точку.

И эта самая точка превратилась в многоточие – бесконечное и раздражающее.

Оливер опустился на песок, протягивая мне два бокала для вина.

– Употребление алкоголя в одиночестве быстро приводит к алкоголизму. А уж таким нецивилизованным способом – подавно.

Я пила прямо из бутылки, и мне было нормально.

– Поэтому вы решили присоединиться? – ухмыльнулась я, разливая вино по бокалам.

– У тебя хороший вкус, – Оливер пригубил вино.

– Просто взяла первое попавшееся, – пожимаю плечами. Я правда совсем не выбирала, просто спустилась, схватила ту, что была ближе и пошла на пляж.

Давно я не сидела на берегу океана. С этими тренировками, головоломкой с Маркусом я совсем забыла, как же это приятно.

Волна забегает на берег, окутывает мои ноги, пытается пощекотать, затем возвращается в глубины, унося с собой всю напряженность моего тела.

– Проблемы с Алви?

– С чего вы взяли? – Я быстро посмотрела на Оливера.

– Просто предположил. Когда у человека все хорошо, он не сидит один на берегу в обнимку с бутылкой.

– Может, просто отдыхает? – Я зарылась стопой в песок.

– Возможно. Но что-то мне подсказывает, что это не твой случай.

– Оливер, вот скажите мне, только честно, вы – экстрасенс? – Я вытащила ногу, поворачиваясь к нему.

Оливер рассмеялся.

– С чего ты взяла?

– Значит, вы следите за мной? – продолжала гадать я.

– Нет, я наблюдаю. Ты забыла, что я – доктор?

– Ага, хирург, – вставила я свои три копейки.

– Не только. У меня еще есть степень доктора психологии.

– Да ладно? – Сжала пальцы, чтобы не выронить бокал. – А так можно?

– Почему нет?

– Но выучиться на доктора и так очень сложно! Сколько же у вас специальностей?

– Дайка подумать, – Оливер повертел бокал в руках, будто и впрямь задумался, – всего две.

– А вы не могли выбрать… ну, не знаю, там… юриста или экономиста?

– А зачем?

– Вдруг вам захочется заняться чем-то другим?

– Не захочется. Я точно знаю, что помогать людям – это мое призвание.

– Мне бы такую уверенность, – фыркнула я.

– А у тебя её нет? Я думал, что танцы – это твое будущее.

– Да, – произнесла я, но как-то не очень убедительно. Даже для себя.

Если честно, я уже сама не знаю, чего хочу. Одна мысль о тренировках заставляет меня сморщиться.

– Оливер, а как вы поняли, что хотите заниматься именно этим?

– Мой отец был очень болен. Доктора разводили руками, и я тоже не знал, что мне делать. Оставалось только наблюдать, как он медленно умирает.

– Ох, – я не умею выражать сочувствие. Но это чудовищно.

– И вот тогда я решил, что хочу лечить людей. Чтобы не быть таким доктором, разводящим руки в стороны, а пытаться, стараться.

– Поэтому вы взялись оперировать маму Алви?

– Я не мог отказаться. Даже если шансы минимальны. Жизнь – это каждодневная борьба. И я в ней не просто наблюдатель. Я сам могу изменить судьбы многих людей.

– Это должно быть невероятно, – очень тихо произнесла я.

– Что ты чувствовала, помогая Жаки? Тебе было хорошо от того, что ты можешь помочь ей?