Солнце на продажу

— В отпуске. В кратковременном, но заслуженном отпуске, — сказал Приз. — И ты не имеешь права на это жаловаться. Отпуска оговорены в соглашении между Амальгамированными Призами Галактики и Лигой Реципиентов.

— Я и не жалуюсь, — сказал Кармодп. — Я просто так… А, неважно!.. Вот что: это место точь-в-точь моя Земля! Точь-в-точь Нью-Йорк!..

Вокруг был город. Потоки машин и людей. Вспышки вывесок. Полно театров, полно киосков, полно народу. Полно магазинов с объявлениями о дешевой распродаже по случаю банкротства. Полно ресторанов — самые большие назывались «Северянин», «Южанин», «Восточник», «Западник», и во всех — фирменные бифштексы и картофельная соломка. Кроме того, были еще «Северовосточник», «Югозападнпк», "Востоксоверовосточник" и «Западсеверозападник». Кинотеатр на той стороне улицы анонсировал «Апокриф» ("Грандиозней, многокрасочней и увлекательней, чем Библия!!! Сто тысяч статистов!"). Рядом был дансинг «Омфала», где выступала труппа народного рок-н-ролла по имени «Шитлы». И девчонки-подростки в платьицах мидллесс танцевали там под хриплую музыку.

— Вот это жизнь! — воскликнул Кармоди, облизывая губы.

— Я слышу только звон монет в кассе, — заметил Приз тоном моралиста.

— Не будь ханжой, — сказал Кармоди. — Кажется, я дома.

— Надеюсь, что нет, — ответил Приз. — Это место действует мне на нервы. Присмотрись как следует. Помни, что сходство — не тождество.

Но Кармоди же видел, что это угол Бродвея и 50-й улицы! Вот и вход в метро — прямо перед ним! Да, он дома! И он поспешил вниз по лестнице. Все было знакомо, радовало и печалило одновременно. Мраморные стены гноились сыростью. Блестящий монорельс, выходя из одного тоннеля, исчезал в другом…

— Ox! — вскрикнул Кармоди.

— В чем дело? — спросил Приз.

— Ни в чем… Я передумал. Пожалуй, лучше пройтись по улице.

Кармоди поспешно повернул назад — к светлому прямоугольнику неба. Но дорогу преградила откуда-то взявшаяся толпа. Кармоди стал проталкиваться сквозь нее к выходу, а толпа тащила его назад. Мокрые стены метро вздрогнули и начали судорожно пульсировать. Сверкающий монорельс соскочил со стоек и потянулся к нему, будто бронзовое змеиное жало. Кармоди побежал, опрокидывая встречных, но они тут же вставали на ноги, словно игрушки-неваляшки. Мраморный пол сделался мягким и липким. Ноги Кармоди увязли, люди сомкнулись вокруг него, а монорельс навис над головой.

— Сизрайт! — завопил Кармоди. — Заберите меня отсюда!

— И меня! — пискнул Приз.

— И меня! — завизжал хищник, ибо это он искусно притворился подземкой, в пасть которой так неосторожно влез Кармоди.

— Сизрайт!

И ничего!.. Все осталось, как было, и Кармоди с ужасом подумал, что Сизрайт мог отлучиться: вышел пообедать или же в уборную или же заговорился по телефону. Голубой прямоугольник неба становился все меньше, выход как бы запирался. Фигуры вокруг потеряли сходство с людьми. Стены сделались пурпурнокрасными, вздулись, напряглись и начали сдвигаться. Гибкий монорельс жадно обвился вокруг ног Кармоди. Из утробы хищника послышалось урчание, обильно пошла слюна. (Давно известно, что все кармодиеды неопрятны как свиньи и совершенно не умеют вести себя за столом.)

— Помогите! — продолжал вопить Кармоди. — Сизрайт, помогите!

— Помогите, помогите ему! — зарыдал Приз. — Или же если это вам трудно, то помогите хотя бы мне. Вытащите меня отсюда, и я дам объявления во все ведущие газеты, созову комитеты, организую группы действия, выйду на улицы с плакатами, все сделаю для того, чтобы убедить мир, что Кармоди не должен остаться неотомщенным! И в дальнейшем я посвящу себя…

— Кончай болтать, — сказал голос Сизрайта. — Стыдно! Что касается вас, Кармоди, вы должны думать, прежде чем лезть в пасть своего пожирателя. Моя контора создана не для того, чтобы вытаскивать вас всякий раз из петли в последний миг!

— Но сейчас-то вы меня спасете? Спасете, да? — умолял Кармоди.

— Сделано! — сказал Спзрайт.

И снова Кармоди был в городе, похожем на Нью-Йорк, — на этот раз он стоял перед отелем "Уолдорф-Астория".

На нем было добротное пальто фирмы Барберри. Это сразу можно было узнать по ярлычку, пришитому не под воротником, а снаружи, на правом рукаве. И все прочие ярлыки тоже оказались снаружи, так что каждый мог прочесть, что у Кармоди рубашка от Ван Хейзена, галстук от Графини Мары, костюм от Харта и Шеффнера, носки Ван Кемпа, ботинки кордовской кожи от Ллойда и Хейга, шляпа «борсолино», сделанная Раиму из Милана. И кроме всего, Кармоди распространял слабый запах мужского одеколона "Дубовый мох" фирмы Аберкромбп и Фитч.

Все на нем было с иголочки, все казалось безупречным, и все-таки разве это настоящий шик! А ведь он честолюбив, ему хотелось двигаться вперед и выше — выйти в люди того сорта, у которых икра на столе не только к рождеству и которые после бритья употребляют лосьон «Оникс», носят рубашки от братьев Брукс, а куртки — только от Пола Стюарта.