Солнце ночи

Ну вот, пожалуйста, очередной облом. Ладно, начнем отчитываться, дело привычное. Во-первых, я продала три картины Венецианова. Причем, продала их выгодно, без оптовой скидки. Во-вторых, познакомилась с потрясающим мужчиной и попала в эпицентр приключения, связанного с таинственным камнем из Атлантиды. «Солнце ночи», и я рядышком с ним. «Ну и дура!» — высказалось благоразумие.

Я обиделась:

— Почему это?

«Потому! Неизвестно, чем оно закончится, твое приключение! Может, останешься без головы!»

— А может, останусь при голове и с прибылью!

«С какой? — ехидно поинтересовалось благоразумие. — Ты про Глеба, что ли?»

— Ну… Может быть, — уклончиво высказалась я.

«Дважды дура! Что ты про него знаешь? Темная лошадка твой Глеб!»

На это мне возразить было нечего, но в наш разговор неожиданно вмешалась совесть и заняла мою сторону. «Оставь ее в покое! — заявила совесть благоразумию. — Барышня и так всю жизнь по струнке ходила! Школа с золотой медалью, университет с отличием… На свидания бегать времени нет, собой заниматься времени нет… Это ж свихнуться можно! Пускай делает, что хочет!» «А отвечать кто будет? — окрысилось благоразумие. — Ты, что ли?» «Сама ответит! — припечатала совесть. — Не маленькая!»

Я сочла своим долгом вмешаться:

— Стоп, стоп! Вы меня, конечно, извините, но это уже похоже на растроение личности. Давайте договоримся: я отдыхаю, как мне нравится, а вы не вмешиваетесь. Хотя бы на недельку отставьте меня в покое, ладно?

«Заметано!» — заявила совесть.

«А ну-ка дыхни», — велело благоразумие.

Но тут совесть взяла его под ручку и утащила куда-то в дебри подсознания.

Похоже, я и вправду получила увольнительную. Могу делать что хочу, и никто меня за это не запилит насмерть, как раньше. Итак, что я буду делать со своей внезапной свободой?

Обо всем подумаю завтра! Как говорится, утро вечера мудренее.

Утро началось поздно: в десять. Обычно в это время я уже сижу на работе и разбираю бумажки. Разленилась я на курорте.

Через сорок минут я выходила из номера в новом платье, отглаженном горничной, в новых босоножках, с новой сумочкой через плечо. Вчерашние шмотки были брошены в корзину для грязного белья. Не сомневаюсь, что догадливая прислуга выстирает вещи без всякого напоминания.

Нет, все-таки удивительное место! — подумала я в двадцатый раз. — Можно подумать, что здесь работают сплошь телепаты и ясновидящие! Я спустилась в холл. Взгляд упал на человека, которого я никак не ожидала тут увидеть. В кресле сидел Макаров и смотрел на меня с насмешливой улыбкой.

— Доброе утро, — сказала я вежливо.

Макаров забросил ногу на ногу и, не вставая, ответил мне небрежным кивком. Ну, нахал! Я переборола негодование, набрала в грудь побольше воздуха и начала разговор:

— А я к вам сегодня собиралась. Мы подписали соглашение с Ерохиным, и я хотела узнать номер счета, чтобы перебросить ваши комиссионные.

— Большая честь! — ядовито отозвался Макаров.

Мое терпение лопнуло.

— Слушайте, что за тон? И почему вы сидите, когда я стою?

— А вы сядьте, и все будет хорошо, — предложил Макаров.

Я села на краешек соседнего кресла, отвела взгляд в сторону.

— Когда вы подписали соглашение? — спросил Макаров.

— Позавчера.

— Ага, ага! А мне, значит, сообщить не удосужились!

— Я не успела! Между прочим, я к вам заходила в тот же день вечером! Но вас на работе не застала.

Макаров снова перебросил ногу на ногу:

— Когда, вы говорите, это было?

— Позавчера! — напомнила я, не сводя с собеседника пристального взгляда. — После пяти!

Макаров не изменился в лице. Только правая бровь чуть дрогнула.

— Прошу прощения, был не прав. Мне показалось, что вы решили меня… как бы сказать… обойти.

Я вздохнула. Слава богу, недоразумение прояснилось.

— Так куда мне перевести деньги? — спросила я.

— Я предпочитаю наличные.

— Простите, это невозможно, — твердо ответила я. — Только перевод.

Макаров, не отвечая, приподнялся с кресла и устремился мимо меня. Я проводила взглядом невежливого компаньона. Макаров уже держал под руку Григория Михайловича, спустившегося по лестнице, как обычно, в гордом одиночестве. Получается, Макаров пришел для того, чтобы увидеться с режиссером? А я-то думала, что он пришел специально ради меня!

Не успела я обдумать все происходящее, как Макаров уже вел именитого гостя к выходу. По дороге он что-то спрашивал, заглядывая Григорию Михайловичу в глаза. Режиссер отвечал с устало-снисходительным видом.

Еще одна загадка! Оказывается, Макаров знаком с Григорием Михайловичем!

Хотя, что тут удивительного? По-моему, все гости отеля постоянные посетители макаровской галереи! Все они затариваются там сувенирами в виде античных монеток сомнительного происхождения и безделушками с затонувших греческих судов.

Так-то оно так, только ради них Макаров в отель ни разу не забегал! А вот ради Григория Михайловича — пришел. Выходит, их совместные дела покрупнее, чем торговля монетками и сувенирами.

Что же может объединять скользкого типа, вроде Макарова, и публичного человека?