Солнце полуночи

- Я следовал за тобой в Порт-Анжелес, - сказал я ей, слова слетали с языка слишком быстро, так, что мне не удавалось сделать их такими, как нужно. Я знал, как опасна может быть правда, я очень рисковал. В любой момент, ее неестественное спокойствие могло перерасти в истерику. Наоборот, осознание этого, заставляло меня говорить быстрее:

- Я никогда не пытался прежде спасать кого бы то ни было, и это гораздо труднее, чем можно было предположить. Но может быть, все дело в тебе. Обычные люди, кажется, не попадают в течение дня в такое количество катастроф.

Я ждал появления реакции.

Она улыбнулась. Уголки ее губ поползли кверху, а шоколадные глаза излучали тепло.

Я только что признался, что преследовал ее, а она улыбалась.

- А ты не думал, что в тот день мне было суждено попасть под фургон Тайлера, а ты нарушил весь ход событий? - спросила Белла.

- Не только в тот день, - ответил я, опустив глаза и уставившись на темно-бордовую скатерть, плечи мои опустились. Крушились мои защитные барьеры, правда вытекала все так же свободно и опрометчиво.

- Твоя судьба была предрешена тогда, когда мы впервые повстречались.

Это было правда и я ненавидел её. Я был в ее жизни подобно подвешенному лезвию гильотины. Походило на то, как будто она была отмечена для смерти жестокой и несправедливой судьбой - кажется, мне было отведено место некоего инструмента, которым та же самая судьба старалась казнить Беллу. Я попытался "оживить" такую судьбу - ужасный гризли, ревнивая ведьма, мстительная гарпия - вот что выходило.

Мне нужно что-то, кто-то, ответственный за эту несправедливость - таким образом, у меня бы появилось нечто, с чем можно бороться. Что-нибудь, что угодно, что можно разрушить, так, чтобы она могла быть в полной безопасности.

Белла сидела тихо-тихо; дыхание участилось.

Я наблюдал за ней, зная, что в конечном итоге увижу тот ужас, которого я так дожидался. Допускал ли я вообще, как близко я был к тому, чтобы убить ее? Ближе того фургона, который затормозил в сантиметрах от того, чтоб не задавить ее. И все же, ее лицо было по прежнему спокойно, ее глаза, все еще внимательны, они излучали только заботу.

- Ты это помнишь? - она должна была помнить это.

- Конечно, - отозвалась Белла совершенно спокойным голосом. Ее глубокие глаза были полны понимания.

Она знала. Она знала, что я хотел убить ее.

И где же крики?

- И ты по прежнему сидишь здесь, - сказал я, указывая на ее врожденную противоречивость.

- Да, по прежнему здесь сижу… и это благодаря тебе, - ее выражение изменилось, стало присутствовать любопытство, но тут Белла резко сменила тему:

- И все-таки, каким же невероятным образом ты смог меня сегодня найти...?

Безнадежно, меня еще раз подтолкнули к барьеру, защищавшему ее мысли, отчаявшись понять. Для меня это было так нелогично. Как ее вообще заботило что-то еще, если такая явная правда открывалась сейчас за этим столом?

Белла с интересом дожидалась ответа. Ее кожа была бледная, и хотя для нее это было естественно, это касалась меня. Ее обед стоял практически нетронутым перед ней. Если я продолжу рассказывать в том же духе, ей понадобятся силы, чтобы легче перенести предстоящий шок.

Мне пришлось поставить условие.

- Ты - ешь, а я буду говорить.

Не прошло и тридцати секунд, как Белла бросилась наполнять свой рот с такой скоростью, которая противоречила ее спокойному состоянию. Она мечтала узнать ответы гораздо больше, чем подавала вид.

- Это гораздо тяжелее, чем могло бы быть - разыскивать тебя, - сказал я ей. - Обычно я могу найти кого-то очень легко, единожды услышав их мысли.

Я более внимательно стал следить за ее реакцией, как только это произнес. Определить ее было одним делом, а вот делать какие-либо выводы - другим.

Сидела она неподвижно, широко раскрыв глаза. Я стиснул зубы, ожидая вот-вот наступления ее паники.

Но она только единожды моргнула, громко проглотив еду, а затем быстро запихнула в рот очередную порцию. Она хотела, чтобы я продолжил.

- Я начал следить за Джессикой, - продолжал тем временем я, наблюдая какой эффект на нее произведут мои слова. - Но без пристрастия - как я уже говорил, только ты могла найти неприятности в Порт-Анжелесе, - я просто не мог не подчеркнуть это. Понимала ли она, что другие человеческие жизни не были столь близки к смертельным опасностям, или она думала, что для нее это нормально? Она была настолько далека от нормального, что с таким мне еще не приходило сталкиваться: