Солнце Правды. Современный взгляд на Апокалипсис святого Иоанна Богослова

«Изменение календаря вызвало в своё время много неудовольствия в народе, и ныне можно признать, что здравый рассудок толпы [!] взглянул на дело, пожалуй, правильнее, чем мудрость учёных. Ибо, в самом деле, почти безразлично, придётся ли, например, весеннее равноденствие через тысячелетие на февраль вместо марта: важно только то, чтобы в течение нескольких поколений наиболее общие и важные явления были связаны с определённым временем в году, т.е. чтобы, напр., лето и зима, а равно время посева и жатвы, приходились много лет подряд на одно и то же время года». – Как говорится, комментарии излишни. Однако добавим, что и этот довод на самом деле совершенно не важен, учитывая стремительное развитие техники и сельхозпроизводства, практикующего уже и в наше время всё в больших масштабах выращивание сельхозкультур, равно как и животных белков, в искусственных средах. Следовательно, уже и для нас в производственных вопросах смена сезонов года (тёплых или холодных) не имеет практического значения. А что будет через 1000 лет?

Но есть нечто иное, более важное, о чём следовало бы задуматься как раз мудрым учёным: почему здравомыслие «толпы» оказывается выше их мудрости?

А чтобы в этом хорошо разобраться, сделаем небольшой экскурс в область истории практической астрономии на самом популярном уровне, чтобы не затруднять излишне читателя и вместе с тем чтобы было ему вполне понятно, о чём ниже пойдёт речь.

Как известно, астрономия прозябла как отрасль из астрологии, отцами которой, по общему мнению, были халдейские мудрецы. Это были столь учёные мужи, что они для разработки своего учения о генитурах (т.е. тех самых пресловутых гороскопов, которыми пестрят сейчас буквально все наши газеты) проводили такие уникальные эксперименты, что им могли бы подивиться даже и нынешние астрофизики.

Исходя из предположения о существовании неких симпатических отношений между земными и небесными явлениями (этой излюбленной как раз идеи современной околонаучной интеллигенции), они тщательно измерили и поделили весь зодиакальный пояс – этот большой круг небесной сферы, как бы очерченный двенадцатью созвездиями, по которым солнце совершает свой видимый путь в течение года, – на множество частей: сначала на двенадцать крупных частей (по числу созвездий) – так называемых животных, а те, в свою очередь, на тридцать (иногда на двенадцать), и эти последние ещё на шестьдесят мелких частей (минут). Присвоив этим «животным» (а также и их частям) названия соответствующих созвездий, как то: Рак, Лев, Стрелец, Дева и пр. – они наделяли их мужскими, женскими или смешанными качествами и ставили в некие симпатические отношения то ли к частям человеческого тела, то ли явлениям природы, производящим перемены в атмосфере (или, наоборот, обеспечивающими устойчивое состояние). А в зависимости от порядка следования их относительно «животного», выступающего в качестве гороскопа, присваивали им некие относительные качества («злая судьба», «благая судьба» и пр.), – и всё это в большей своей части совершенно произвольно, руководствуясь чистым вымыслом (если не иметь в виду естественные явления природы, устойчиво наблюдаемые), ибо нет способа, которым эти фантастические свойства могли бы быть на самом деле выявлены. И вот, проделав эту предварительную работу по составлению своеобразного «классификатора» (совсем как у современных программистов), они далее разработали целую систему наблюдений за взаимным расположением семи планет (которым приписывали главное, определяющее, влияние на всякое событие), а также и за движением солнца в этой своеобразной системе отсчёта в заданные моменты времени – именно на момент события, «судьбу» которого они имели намерение предсказать. В результате составлялся некий чертёж – гороскоп, которым они и пользовались в своих прогнозах «судьбы» человека или исхода того или иного события.

Вот как описывает этот сложный научно-экспериментальный процесс составления гороскопа (своего рода синоптической карты) древнегреческий философ Секст Эмпирик, отличавшийся, как известно, критическим складом ума и, по-видимому, юмором:

«Халдей сидит, как говорят, ночью на вершине какой-нибудь возвышенности, наблюдая звёзды. Другой (в это время) находится около родительницы до тех пор, покамест она не родит, а когда она родит, он тотчас же даёт знак при помощи диска сидящему на возвышенности, когда же тот этот (знак) примет, он отмечает восходящее животное в качестве гороскопа, а с наступлением дня обращается к наблюдению за часами и движением солнца» (Секст Эмп., т. 2, стр. 178).

Небезынтересно обратить внимание и на то, как зодиакальный круг делился этими мудрецами на части. У Секста Эмпирика читаем об этом следующее: