Солнце сквозь снег

— Мама-пижама. А Либби говорит, что сегодня у нас будет пикник на реке. Ты тоже должна с нами пойти.

В этот момент Люсия Нортон страдала, как никогда в жизни. Джейн, сама того не зная, била ее в самое больное место. Потому что мама расставалась с ней — и не на день, не на неделю, а навсегда.

Люсия почувствовала, как вся кровь отхлынула от щек, ей стало трудно дышать. Она в отчаянии закрыла лицо руками. «Господи! — думала она. — Господи! Если это будет так невыносимо, как же я это переживу?»

Джейн, не замечая, что с мамой творится неладное, продолжала весело болтать. Бискит, их собака, которую дети обожали, на днях пошла охотиться и лапой попала в ловушку для кроликов, поэтому и оказалась у ветеринара — мистера Камбера. Барбара решила, что теперь надо гулять с Бискит на поводке. А она, Джейн, считает, что на поводке Бискит не понравится. А как мама думает? Пусть мама скажет Барбаре, чтобы она не брала Бискит на поводок.

Люсия слушала вполуха, едва понимая, о чем речь, пребывая в полном отчаянии, чувствуя, что еще минута — и она разрыдается прямо при ребенке. Она хотела уже попросить Джейн сбегать за Элизабет, но тут гувернантка сама вошла в комнату, и это спасло положение.

— Джейн, милочка, почему ты еще не одета? — строго и спокойно спросила она, переступая порог спальни Люсии.

Джейн обеими руками обняла мать за шею.

— Я просто разговаривала с мамой. Я сейчас оденусь, Либби. — Она кубарем скатилась с кровати и припустилась вскачь по коридору, вопя во весь голос — звала сестру.

Люсия попросила Элизабет задержаться. Гувернантка с тревогой покосилась на нее. Она слышала вчера голоса в спальне хозяйки и уже обо всем догадалась.

— Вы плохо выглядите, Люсия. Все в порядке?

— Нет, — ответила та едва слышно. — Мне так тяжело сейчас. Джейн хочет, чтобы я поехала с вами на пикник. Но… я ухожу к Чарльзу Грину. Мы с мужем разводимся. Я сегодня уезжаю. Навсегда. Уже ничего нельзя изменить. У меня просто сердце разрывается… но я ничего не могу сделать. Вам придется как-то сообщить об этом девочкам… придумайте что-нибудь. Что угодно. Скажите, например, что бабушка… то есть моя мать… что она заболела и я уехала ее проведать.

Элизабет с сомнением покачала головой:

— К чему вся эта ложь?

Люсия отвернулась и уткнулась лицом в подушку.

— Поздно идти на попятный. Прошу вас, не мучьте меня, поверьте, я и так уже измучена до крайности.

Элизабет вышла и закрыла дверь.

Люсия чувствовала, что держится из последних сил. Увидев Джейн, она расстроилась. Как та ее целовала, прижималась к ней, болтала о всякой милой ерунде… А как она просила мамочку поехать с ними на пикник! От всего этого у Люсии щемило сердце, у нее было такое ощущение, словно Чарльз тянет ее за одну руку, а дети — за другую, и она разрывается между ними. Да, видимо, так будет и впредь, после развода, а Гай станет безжалостно наблюдать за этим и указывать ей, что она получила то, что заслуживает, раз больше не хочет жить с ним под одной крышей.

Ее вдруг охватил панический страх. Чем быстрее она уедет из дома, тем будет легче, иначе она просто сойдет с ума. Надо попросить Либби увезти куда-нибудь детей, чтобы она их не видела и не слышала.

За стеной было тихо. Гай, наверное, уже ушел к себе. Люсия выскользнула из постели, набросила халат, вошла в ванную и включила горячую воду. Она недовольно сморщила нос — здесь было много пару, жарко, всюду чувствовалось присутствие Гая. Запах его любимого мыла, мужской одеколон — все, что напоминало о муже, было ей отвратительно.

Когда она вернулась в спальню, дверь открылась и вошел Гай. Люсия сидела перед туалетным столиком и осторожно протирала лицо тампоном, смоченным косметическим молочком. Боже, как она бледна! Под глазами темные круги. Вид у нее просто ужасный. Нет, нужно привести себя в порядок, хотя бы ради Чарльза. Нельзя выглядеть на свой возраст, тем более ощущать себя старой.

Сзади на нее упала тень Гая, и Люсия увидела его отражение в зеркале — он был в деловом костюме, темно-сером, в тонкую полоску. Как всегда, тщательно выбрит, напомажен и подтянут. Она быстро взглянула ему в лицо и сразу поняла, что он тоже плохо спал эту ночь. У него был измученный вид.

— Доброе утро, Гай.

Муж не ответил на ее приветствие. Сунув в нагрудный карман шелковый платочек, откашлялся и сказал:

— Я все обдумал, Люсия, и хочу поговорить с тобой.

Она замерла, с тампоном и стеклянным флакончиком в руках, повернулась и посмотрела ему в лицо. Ей стало невыносимо тошно, ее вдруг охватила слабость.

— Я все обдумал, — с трудом выговаривая слова, повторил Гай. — Дело в том, что для моей репутации развод крайне нежелателен. Надо уладить это дело как-то по-другому.

Сердце чуть не разорвалось в груди Люсии. Она поставила флакончик на стол, встала, прошла мимо мужа и вынула сигарету из маленькой фарфоровой шкатулки, стоявшей у кровати. Ей нужно было срочно закурить.

— Боюсь, что по-другому это дело уладить не удастся, — сказала она наконец.