Солнце сознания. Глиняные лампы

Важно помнить о том, что болезнь не одолеть, если ее скрывать. Так болезни не исчезают, а лишь нарастают. Ум, мучимый комплексом неполноценности, наполняется амбициями, когда пытается скрыть свою ущербность, забыть о ней. И тогда уже не имеет никакого значения, мирское у него честолюбие или не от мира сего. Честолюбие опьяняет. Благодаря его дурманящим свойствам человек забывается. Но как только человек привыкает к дурману, к его постоянным дозам, он уже не пьянеет. Поэтому ум нуждается в более значительных количествах наркотика, в его новых разновидностях. И честолюбие нарастает, ему нет конца. У амбиций есть начало, но нет окончания. Однако когда человеку наскучивает мирское честолюбие, или когда к нему приближается смерть, он обращается к религиозному честолюбию. Это такое же заблуждение. Дурманящий эффект религиозного честолюбия выражен сильнее, поскольку в его случае все достижения не столь очевидны, и человек не так боится утратить обретенные объекты.

Когда человек пытается отделиться от собственной реальности, он в той или иной форме страдает от лихорадки честолюбия. В своем стремлении отличаться от самого себя он пытается стереть из памяти свой истинный вид. Но неужели можно освободиться от чего-либо, просто отворачиваясь? И разве забвение и избавление это одно и то же? Нет. Забвение комплекса неполноценности не тождественно освобождению от него. Это очень неразумный отзыв. Следовательно, от вашего лечения болезнь лишь усугубляется. Всякий успех честолюбивого ума самоубийственен, поскольку он служит топливом огню честолюбия. Вы достигаете успеха, но ущербность не блекнет. Поэтому такое большое значение приобретает устремленность к еще более значимым успехам. По сути, это равносильно усилению комплекса неполноценности.

Вся человеческая история изобилует сведениями о таких больных людях. Кого же еще представляют собой Тамерлан, Александр Македонский и Гитлер? Но лучше не высмеивать их воззрения, поскольку вообще некрасиво смеяться над больными людьми. Нежелательно смеяться и по другой причине. Дело в том, что корни этого недуга присутствуют во всех нас. Мы тоже подвержены таким болезням. Не только отдельные люди, но и все человечество больно честолюбием, и поэтому в наше поле зрения не попадает поистине серьезная болезнь. По моему мнению, ярким показателем душевного благополучия выступает жизнь, лишенная честолюбия. Амбиции это болезнь, следовательно они губительны. Недуги всегда сопутствуют смерти. Честолюбие это разрушение, насилие. Это ненависть, исходящая из больного ума, а также зависть. Между людьми то и дело вспыхивают конфликты. Разгорается война. Пагубно даже честолюбивое стремление к освобождению. Это насилие, обращенное на себя. Она превращается во вражду в отношении самого себя. Итак, мирское честолюбие это насилие, обращенное на других людей, а честолюбивое стремление к освобождению это насилие, обращенное на себя. Где честолюбие, там и насилие. Другой вопрос в том, внешнего или внутреннего характера насилие. Насилие всегда губительно во всех состояниях и формах. Поэтому творческим может быть только то мироощущение, которое свободно и находится в здоровом и спокойном уме. Здоровый ум центрирован в себе, он не участвует в гонке за чем-то иным. В тумане желаний быть не тем, кто он уже есть, человек не способен познать себя в своем истинном виде. А неспособность постичь себя представляет собой главную слабость, из которой рождается всякий комплекс неполноценности.

Нет другого способа освободиться от этой слабости, кроме как познать себя. Не честолюбие, а лишь постижение себя освобождает от стремления такого рода. И для этого совершенно необходимо устранить из ума все амбиции.

Послушайте историю. Царь Баязид потерпел поражение в битве и предстал перед победителем Тамерланом. Увидев Баязида, Тамерлан неожиданно расхохотался. Оскорбленный Баязид тотчас же поднял глаза и сказал: «Тамерлан, не гордись своей победой в битве. Помни о том, что тот, кто смеется над поверженными, однажды прольет слезы о своем поражении».

Царь Баязид был одноглазым, а Тамерлан - одноногим. Услышав такие слова одноглазого Баязида, Тамерлан стал смеяться еще громче. «Я не настолько глуп, чтобы смеяться от радости такой незначительной победы, - сказал он. - Я смеюсь над тем, в каком состоянии мы оба оказались! Подумать только: ты одноглазый, а я одноногий! Я смеялся при мысли о том, что Бог наделяет государствами таких калек, как мы с тобой!»

Мне хотелось бы сказать Тамерлану, который ныне спит в могиле: «Бог здесь не при чем. По сути, никто, кроме одноглазых и одноногих, не стремится воссесть на трон».

Разве не истинно я говорю? Разве не правда, что царства исчезнут в тот день, когда умы людей станут здоровыми? Разве не правда, что люди, обретающие здоровье, всякий раз утрачивают свои царства?