Солнце светит не всегда (СИ)

Удивительно, но в их преддверии почему-то сильно подводит память, все как-то мутнеет и тускнеет еще больше. Серверджина не помнит, договаривались ли они с Яном на сегодня. Может быть, да, а может быть, нет, но какая ей сейчас, собственно, разница? Магия говорит: никакой.

Сейчас важнее лечь на диван, даже не в собственной комнате, лечь и прикрыть глаза. Нырнуть в себя и начать моделировать. Да, именно так. Движения становятся невероятно тяжелыми. Серверджина чувствует себя грузной и пригвожденной к полу, Дракон, да она бы рухнула прямо там, на этом дорогом паркете, но нет, нельзя… Рафстеры не валяются на полу, Рафстеры…

Дивана она наконец-то достигает, наскоро сбрасывает туфли на каблуке, ложится на спину, не боясь помять дорогое платье… И тут же закрывает глаза, чувствуя, словно бы падает вниз. Все подождет, Дракон, мир подождет. Главное сон. Сон, сон…

***

Она не сразу понимает, что происходит.

- Серверджина, Серверджина!

Страх, страх в его глазах. Мутным взглядом она пытается взглянуть на него, даже чувствует его руки, трясущие ее за плечи, пытающиеся растормошить. Пытается взглянуть… И снова проваливается в спасительный сон. Прекрасный, смоделированный сон. Сон…

- Не смей спать!

И снова ее возвращают в реальность. В серую, замутненную, бескрасочную реальность. Тусклую, как ее волшебство. Как ее бледный свет, никогда не отливающий теплом. И снова провал.

Сон красочен. Здесь она жива, здесь ее спасение, здесь…

- Не спи!

Она чувствует легкие удары по щекам, болезненно морщится, снова широко распахивает глаза и встречается с очень серьезным взглядом Яна, который склонился над самым ее лицом.

- Прости, прости, я не знаю, как привести тебя в чувство, - он снова хлестает ее по щекам, но Серверджина с трудом удерживает налитую свинцом голову, ее взгляд снова теряет осмысленность. - Нет, не засыпай снова!

Но сон не закончен, он словно полупрозрачная шелковая лента скользит по оголенным плечам, словно крепким обручем обхватывает голову и тянет за собой, тянет вниз, тянет в спасительное… Забвение. Ее голова тяжелеет.

- Нет, ты не заснешь, я тебе не позволю.

Дракон, зачем? Зачем он все это делает? Откуда в нем этот альтруизм? В этом светлом мальчике, лучше всего в школьной программе освоившем именно яды? Откуда? Зачем, зачем…

- Прошу, оставь меня там… - невнятно бормочет она.

- Спокойно, Серв, спокойно, - Дракон, ее называли Миленой, называли игриво-полушутливо Раф, но… - Я знаю, что это опасная штука. Я знаю. Из нее очень сложно выбраться. Я говорил тебе, что хватит, пора заканчивать с этими снами. Но ты продолжаешь сбегать от реальности.

Все верно. Всю жизнь она только и делает, что сбегает туда. Сбегает в яркие моделированные сны, формирирующиеся с помощью собственной магии, собственного желания. Туда, где все легко можно переиграть. Зачем тормошить ее снова. Но в Серверджине шевелится другой вопрос. Когда она успела сказать ему о своих снах? Когда? Неужели тогда, когда вспомнила бурную молодость и приняла…

- Не спи! Не уходи в себя! Не спи.

Провалов и вырываний из них следует еще много. И каждый раз Ян терпеливо вытягивает Серведжину из них, тормоша за плечи, хлестая по щекам, слишком сильно сжимая кисти рук, но не давая ей снова заснуть. Каждый раз она спрашивает то ли себя, то ли его, то ли про себя, то ли вслух: зачем? Зачем он это делает? Зачем?

Но каждый новый провал меркнет по сравнению с предыдущим, тускнеет, яркие краски исчезают, а потом Серверджина понимает, что уже и не спит, смоделированный сон окончательно покинул ее, она сидит на том же диване, на котором и в очередной раз сбежала в спасительную ирреальность. Она пытается вернуть контроль над телом, но оно словно ватное, руки, ноги, все это так плохо слушается.

И не упасть, не откинуться назад ей не дают руки Яна, которые очень крепко держат ее за плечи.

- Серверджина, так нельзя, ты что, решила раньше времени свести себя в могилу?

Она вспоминает. Да, она уже говорила ему. Тогда, однажды, не выдержала, выпила слишком много, и состоялся у них такой внеплановый разговор по душам. Тогда он уже так неодобрительно посмотрел на нее и сказал, чтобы она завязывала. Что это нехорошо. Она еще тогда посмотрела на него, как на несмышленного ребенка, который не понимает особо в этой жизни. А действительно, много ли он понимал в ней?

И все-таки в этот раз возвращаться в реальность как-то… Странно. Может быть, дело в том, что ее никогда не вырывали насильно? А еще может, может быть… Она там настолько долго не задерживалась? Смогла бы вырваться в этот раз сама? Беда в том, что Серверджина не совсем уверена в том, что могла бы сейчас дать положительный ответ.