Солнце цвета льда

– Налево – это мы завсегда, – заверил Нерейд.

Когда подошли ближе к виселицам, стало видно, что люди на них большей частью лишены кожи, у многих нет кистей или ступней. Землю около столбов покрывала кровь, свежая и уже засохшая, по живому мясу ползали крупные черви, жадно вгрызались в плоть.

Подвергаемые терзаниям грешники выглядели не совсем настоящими – черты лиц стертые, почти одинаковые, вместо волос нечто серое, неопрятное, сбитое в колтуны, живые только глаза.

Краснокожие палачи ходили между виселицами и дыбами, поправляли, подтягивали, переговаривались скрежещущими голосами, время от времени похохатывали. Тыкали в бока жертв мечами, кожу сдирали с помощью острых ножей, и работали споро, умело.

На викингов и двух живых ханьцев не смотрели, будто тех и не было.

Лишь один, от которого прошли в дюжине шагов, повернул голову, словно услышал нечто. Дернулось острое волосатое ухо, расширились черные, лишенные белка глаза, в них возникло озадаченное выражение.

– Он нас не видит? – шепнул Ивар, тиская эфес меча, и чувствуя, как хочется ринуться в драку.

– Не должен, – отозвался Нефритовая Жаба. – Это младшие демоны, в их власти только мертвые.

Краснокожий поводил глазами туда-сюда, пожал плечами, и вернулся к работе – сдиранию кожи с необъемного толстяка.

– Может быть, спасем их? Нападем на лысых? – предложил Хакон. – А то невозможно на это смотреть, клянусь престолом Одина! Вон там мужику язык отрезают… а вон кишки вытаскивают…

– Они страдают заслуженно, – сказал хэшан.

– Срежь ветви дубка – другой разрастется, – вспомнил пословицу Ивар. – И вообще, что мы с ними будем делать? С собой потащим? Так ведь тогда местный конунг точно обратит на нас внимание, да еще и обидится, что мы порядок нарушаем. Нет, ничего трогать не будем…

Виселицы остались позади, потянулось поле, усеянное железными зазубренными шипами разной длины – на них лежали и сидели люди, блестящие острия торчали из плоти.

Тут тоже ходили краснокожие, но вооруженные копьями.

Башни Саньду, Темного Града, виднелись по правую руку, и его башни не увеличивались более. Похоже, незваные гости и вправду обходили резиденцию Янь-вана, двигались по краю его владений.

Стена стоящего над болотом желтого тумана, что тянулась от горизонта до горизонта подобно исполинскому занавесу, осталась позади. Далеко впереди, за невысокими горами, из чьих вершин то и дело вырывались языки пламени, встали исполинские колышущиеся столбы, беловато-серые, как весенний снег.

Прошли еще с милю, и тут со стороны Саньду показалось темное пятнышко, выросло и превратилось в черного крылатого человека.

– А вот этот нас видит, – сказал Нерейд после того, как крылан резко затормозил.

– Выходит, уже старший демон, – буркнул Ивар.

Хлопнули огромные крылья, и их обладатель опустился на землю, давая разглядеть себя во всех подробностях – темная кожа блестит, под ней перекатываются похожие на валуны мускулы, на широких плечах сидит бычья голова с выпученными глазами, шаровары из алого шелка поддерживает пояс, и на нем висит длинный меч с вычурной рукоятью.

Ростом демон был в два раза больше человека.

– Беглецы? – вопросил он, выпуская из ноздрей струйки пара. – Немедленно назад!

– Ты ошибаешься, почтенный! – воскликнул Нефритовая Жаба, но быкоголовый не стал слушать.

Он выхватил меч и шагнул вперед.

– Эй, остынь, головешка! – сказал Нерейд насмешливо, а Ивар поспешно вытащил из ножен клинок – ясно же, крылатый бугай не будет с ними разговаривать, пустит в ход оружие.

Быкоголовый ударил, и два лезвия – иссиня-черное и серо-стальное – скрестились, высекли сноп искр. Багровые глаза, и так выпученные, увеличились вдвое, и крылатый воскликнул недоверчиво:

– Живые? Здесь?

– О чем я и пытаюсь сказать почтенному, – вновь встрял в разговор даос.

– Но сейчас вы станете мертвыми! – судя по склонности к громогласным воплям и привычке хвататься за оружие, быкоголовый особым умом не отличался, или успешно его скрывал.

Он сделал выпад, настолько стремительный, что Ивар увидел лишь смазанный отблеск. Тело само дернулось в сторону, клинки вновь сошлись, и рукоять едва не вывернуло из пальцев.

А крылатый атаковал уже Нерейда, тот отскочил, но черное лезвие, удлинившись, чиркнуло по груди Хакона. Тот покачнулся, скосил глаза туда, где открылась не особенно глубокая или широкая рана.

Порадоваться успеху воинственный демон не успел – на него рухнула палица Кари. Расплющила бычий череп, словно он был из мягкой глины, меч вывалился из ослабевшей ладони.

– Добивай! – крикнул Нерейд, бросаясь вперед.

Но крылья мощно ударили по воздуху, и их обладатель медленно, рывками, пошел вверх. Ручищами схватился за остатки головы, принялся мять ее и гладить, словно надеялся вернуть прежнюю форму.

– Иффе уфнаете! – донеслось сверху, и демон полетел прочь.

– Теперь жди неприятностей, – сказал Ивар. – Нажалуется главным, как пить дать… Эй, Хакон, что с тобой?

Рана молодого воина особенно не кровила, не выглядела опасной, но он бледнел и шатался.

– Не зз… знаю… – выдавил он, после чего изо рта у Хакона потекла кровь.