Солнце в бокале

– Не понимаю, что странного ты находишь в том, как я себя веду? – Фрея изобразила удивление, мысленно кляня себя за собственную глупость. Не стоило сегодня оставаться дома. – По-твоему, мне следует бросаться тебе на шею с радостными воплями всякий раз, когда я вижу тебя? Извини, это не в моих правилах.

– Тогда, может быть, объяснишь, какие у тебя правила? – Габриель рывком взял стул, стоящий у стены, и, повернув его спинкой к столу, уселся верхом. – Потому что мне сложно понять женщину, которая ночью стонет от наслаждения в моих объятиях, а днем превращается в строгую монашенку и чурается даже моей тени.

– Я уже объяснила тебе, что очень занята. – Фрея начала терять терпение и решила подвести разговор к финалу. – Ты забываешь, что мне приходится заботиться о будущем сына и я не могу ставить под угрозу его благополучие. Именно поэтому дела всегда будут для меня на первом месте!

Расставив все точки над «i», она встала, давая Габриелю понять, что для него пришло время удалиться.

Однако он неожиданно улыбнулся и произнес:

– Собственно, именно поэтому я и пришел к тебе. Мне кажется, ты вполне можешь переложить заботу о виноградниках на мои плечи. Отныне тебе не придется волноваться о вашем с Мишелем будущем. Я всегда буду рядом, чтобы подумать о вас.

Фрея даже онемела от подобных слов. Так вот к чему велись все эти разговоры! Габриель просто решил поближе подобраться к угодьям «Дюфера». Он считает ее настолько глупой? Она усмехнулась.

– Неужели ты так и не понял? – Фрея уперлась руками в стол и, чуть наклонившись вперед, четко произнесла: – Я тебя никогда не допущу к «Дюферу». И позволю тебе напомнить: пари еще не проиграно мной!

– При чем здесь пари? – Габриель вскочил в возмущении и приблизился к ней вплотную. – Я люблю тебя и хочу жить с тобой и Мишелем одной семьей!

– Оставь моего сына в покое! – Во взгляде Фреи засверкали кристаллики льда. – Думаешь, одной ночи достаточно, чтобы заполучить меня? Ошибаешься! Ты противен мне!

– Той ночью ты считала иначе, – возразил Габриель.

– Я была дурой и раскаиваюсь в этом! – вырвалось из уст Фреи, прежде чем она успела подумать.

Наступила гнетущая тишина. Затем Габриель вернул стул на место и пошел к двери. Уже в коридоре он обернулся.

– Той ночью ты была для меня самой желанной женщиной в мире. Дура ты сейчас.

Его быстрые шаги смолкли на лестнице. Фрея осталась в кабинете одна. Она вновь села за стол и попыталась сосредоточиться на цифрах, но уже через несколько минут поняла: бессмысленно! Длинные колонки сливались перед глазами, превращаясь в смотрящее на нее с укором лицо Габриеля. Фрея умом понимала, что поступила правильно. Откуда же тогда чувство, будто она совершила нечто постыдное?

Приход Габриеля и последовавший за этим разговор настолько выбили ее из колеи, что работать дальше просто не имело смысла. Фрея встала и подошла к окну, отыскала взглядом Майкла среди рабочих на конюшне. Глядя, как сын весело прыгает на одной ножке возле Гийома, она вздохнула. Хоть у кого-то сегодня хорошее настроение.

Окинув стол с ожидающими своей очереди бумагами тоскливым взглядом, Фрея вышла из кабинета и направилась в спальню. По дороге она встретила Аннетт и предупредила, чтобы ее не беспокоили.

Плотно закрыв за собой дверь, Фрея прошла к тайнику и достала дневник матери. Вот уже несколько дней из-за навалившейся работы у нее не было возможности читать записи Мадлен.

Уютно устроившись на кровати, она раскрыла старую тетрадь на заложенном месте и погрузилась в чтение.

Милый дневник, сегодня я узнала страшную тайну о своем отце. Мамочка пришла ко мне, когда все в доме уже легли спать, и передала старую тетрадь…

Фрея, затаив дыхание, следила за повествованием теперь уже семнадцатилетней Мадлен. Из написанных мелким почерком строк она узнала о счастливой жизни Соланж и Себастьена, о подлом поступке Поля Дюфера, о страданиях своей бабки, вынужденной жить с этим негодяем под одной крышей.

События давних лет вставали перед ее мысленным взором. Мадлен всегда была прекрасной рассказчицей. Фрея до сих пор помнила все истории, услышанные от нее в детстве. Но то были сказки, а это – жизнь.

Роняя слезы над судьбой Себастьена, Фрея не могла не думать о тех знаниях, которые унес с собой в могилу талантливый возлюбленный Соланж. Впрочем, Мадлен упоминала о тетради, куда он записывал свои наблюдения.

Неожиданная догадка посетила молодую женщину. Не идет ли в дневнике матери речь о тетради, также обнаруженной ею в тайнике, листы которой были сплошь исписаны непонятными формулами и словами?

Стараясь сохранять спокойствие, Фрея достала ее и уже более внимательно пролистала. Что там писала о ней Мадлен? Кажется, Себастьен утверждал, что нашел способ производства нового сорта коньяка.