Солнце в бокале

Фрея подумала о том, что жизнь родителей была похожа на легенду, прекрасную и печальную. Потому что, как и в большинстве сказочных историй, ее герои «жили и умерли в один день». Мадлен так и не вернулась на могилу матери, зато это сделала ее дочь.

Прошел уже год с того момента, как Фрея ступила на французский берег. Она часто вспоминала, как переживала во время первого сбора урожая, считая, что хуже быть не может. Оказалось, может. В этом году град не прошел мимо, но все же большую часть винограда удалось спасти. Теперь ей часто доставляло радость слушать, как играет в дубовых бочках молодое вино.

Дела в «Дюфере» шли великолепно, чего нельзя было сказать о сердце Фреи. Уже долгое время каждую ночь ей снился Габриель.

Габриель. Она редко видела его. После той ужасной ссоры он больше не стремился завоевать ее. Жервеза по-прежнему называла Габриеля своим любимчиком, и он изредка навещал старушку. Фрею при этом старательно не замечал.

Тихий стук в дверь заставил ее распрощаться с воспоминаниями. В приоткрытую дверь просунулась голова Аннетт.

– Матье вернулся.

Фрея тут же вскочила с кровати и привела одежду в порядок. Они с Люсьеном давно и с нетерпением ожидали возвращения Бриссака. Пару недель назад ему пришлось отправиться в Тронсэ, чтобы привезти дубовые бочки, в которых будущий коньяк станут выдерживать в течение нескольких лет. Фрею волновало, удалось ли ему выполнить возложенную на него миссию или нет. В противном случае придется попытать счастья в Лимузене.

Сбежав по ступенькам, она налетела на раскрывшего ей объятия Матье. За прошедший год он, Фрея и Люсьен настолько сроднились, коротая бессонные ночи в давильне, на виноградниках и в погребах, что все работники «Дюфера» в шутку называли их «наш триумвират». Они давно уже отбросили всякую официальность и обращались друг к другу запросто, на «ты». Вот и сейчас Фрея спросила:

– Привез?

– Доставил в лучшем виде. Люсьен уже следит за разгрузкой. – Матье устало улыбнулся. – А как дела у вас? Оборудование установили? – Он имел в виду новый шарантский куб, который начали монтировать непосредственно перед его отъездом.

– Да, все уже готово к первой дистилляции. Люсьен наметил провести ее после Жирного вторника, – ответила Фрея и добавила: – Основная работа проделана, теперь можно на время расслабиться. Надеюсь, ты не забыл о моей просьбе?

– Как можно? Выполнил в лучшем виде, – снова улыбнулся Матье.

Речь шла о большом рождественском празднике, который Фрея, на правах хозяйки усадьбы, собиралась устроить для всех обитателей «Дюфера». Это было ее второе Рождество во Франции, и она хотела преподнести каждому небольшой сувенир. Перед поездкой молодая женщина в общих чертах обрисовала Матье, что именно желает подарить своим работникам, и он обещал помочь.

– Ну, теперь дело за малым – за Божьей помощью. Все, что зависело от нас, мы сделали, – произнес Люсьен, стремительно входя в дом и потирая руки.

– Тогда я предлагаю начать подготовку к празднику, – весело подвела итог Фрея.

Майкл осторожно отворил дверь в амбар и зачарованно остановился. Дух Рождества, казалось, витал в самом воздухе, наполненном ароматом еловых веток, пышными связками развешанных по стенам. В центре высилась красавица елка, заботливо украшенная разноцветными гирляндами еще накануне.

Сейчас здесь царили холод и полумрак, но уже к вечеру в сооруженных по углам очагах весело запляшет огонь, на решетках будут жариться каштаны, а длинный стол у правой стены заставят тарелками с праздничными лакомствами. Матье уверял, что придут и музыканты. Значит, будут танцы.

Майклу нравилось смотреть, как танцует мама. Он уже видел однажды, как она весело кружилась с Люсьеном на празднике урожая. Габриель тоже хорошо танцует. Странно, что они с мамой не делают этого вместе. Похоже, ей Габриель нравился не так сильно, как ему. Мальчуган вздохнул, а затем торопливо прошел по скрипучему полу в самый дальний угол. Пока никого нет, он должен сделать то, ради чего пришел.

В полумраке Майкл с трудом различал раскрашенные глиняные фигурки людей, но не особенно переживал по этому поводу. Ведь это они с Матье соорудили здесь ясли. При желании мальчик мог с точностью сказать, кто где расположился. Вон тот старик с пастушьим посохом – Иосиф, улыбающаяся женщина – Мария, трое бородатых мужчин – волхвы. А маленький карапуз в люльке – сам Христос.

Немного подумав, Майкл направился именно к нему, справедливо решив, что, если Рождество – это его праздник, значит, он тут самый главный.

Опустившись на колени на соломенную подстилку, малыш сложил ладони, как для молитвы, и тихо зашептал:

– Господи, сделай так, чтобы моя мамочка всегда была, счастлива, чтобы у Жервезы не болели ноги, а Аннетт вышла замуж за Гийома. Пусть Матье получит от тебя в подарок новую трубку, а Люсьен – очки, взамен тех, которые потерял на прошлой неделе. И еще, Боженька, пошли мне папу, потому что у меня его нет. – Майкл снова вздохнул и поднялся с колен, затем, на всякий случай, добавил: – Лучше если он будет похож на Габриеля…