Солнце в две трети неба

С возвращением, человек! Я знаю, что ты обязательно вернёшься сюда, только не знаю когда. Может быть, через тысячу лет или через десять тысяч. Мы сделали, что могли. Мы верили, сколько могли. Мы слишком устали и начали терять веру. Прости нас человек, не суди слишком строго. Я последний, кто ещё верит, что всё было не напрасно. Что однажды поломанный росток вновь потянется к солнцу.

Там, внизу, наш дар тебе, человек. Склад номер шесть. Двери открыты. Может быть, ты уже умеешь летать между звёзд и зажигать в пустоте новые солнца? Если так, значит мы — те кого оставили здесь и кто наблюдал с галёрки за гибелью мира — напрасно жили в аду двадцать два года. Но всё остальное имело смысл. История человечества не была помножена на ноль. Я приветствую такой исход. Наши жизни потрачены зря, всё остальное имело смысл — хороший, счастливый конец.

Склад номер шесть. Внизу. Итог двух десятилетий в аду. Двери открыты. Впервые в жизни мы подумали, что наше существование могло бы иметь смысл. Быть частью цепочки. Не так! Мы могли бы быть частью луча. Начавшегося в какой-то конкретной точке и протянувшегося в бесконечность.

Воспользуйся плодами наших усилий, человек. Прошу, используй их. Используй!

Я очень-очень-очень устал. Прощай, Земля. Прости, человек. Мы верили в тебя, насколько хватало сил. И умирали, когда силы верить заканчивались.

Я знаю, что ты обязательно вернёшься сюда.

Пожалуйста, больше никогда не сжигай свой дом.

Тот же текст на американском варианте английского. Чуть ниже на испанском. Три языка занимали всю стену.

Ира удивилась, почувствовав влагу на ресницах. Щекам сделалось горячо. Скафандр обдувал лицо оператора сухим тёплым воздухом.

Денис несколько раз с силой сжал и разжал ладонь: — Люди, чтоб вас всех. Вашу мать. Люди!

Ира тихо сказала: — Мы пришли. Он был прав.

— Помолчи пару минут — попросил Денис: — Должен немедленно успокоиться, иначе скафандр вколет лошадиную дозу химии.

Ире и самой требовалось время.

Она наконец поняла откуда в закрытой комнате взялось столько пыли. Это был он, мёртвый инженер. На ладонях их скафандров.

Сидящее в кресле тело скособочилось. Присутствие потомков сломало хрупкое равновесие, державшееся с момента его смерти. Высохшая мумия рассыпалась, ломаясь под собственным весом. Смертельно уставший человек. Он дождался. Он всё-таки дождался.

Могло ли быть иначе?

Глава 8. Один единственный инженер

— Всё дело в инспекции или в экскурсии. Не знаю точно, что это было — делая доклад Ира смотрела вниз, пробегая глазами строчки на экране планшета: — Сын одного из директоров корпорации прилетел на Меркурий, чтобы вживую понаблюдать за работой производственного комплекса по трансмутации энергнума. С ним прибыли четырнадцать человек сопровождения.

Они сидели за прямоугольным столом, все четверо: Ира, Денис, Аня и капитан Прометея — Антон Романович. С плоского экрана, размерами немного меньше Ириного планшета, смотрели пилоты: Саша и Сергей.

Постоянно строящаяся и расширяющаяся база пока не имела специализированной комнаты для совещаний. Та, где они собрались, ещё утром называлась столовой. У Иры за спиной располагались шкаф с посудой и посудомоечная машина использующая воду по принципу замкнутого цикла, практически без потерь. На небрежно протёртом столе — след от кружки. Разомкнутая окружность цвета чёрного кофе.