Солнце в крови

– Прошу провести нас к следователю, который задержал этих людей, – сказал первому же сотруднику Кольцов. – Вот наши документы. Я – консультант Генеральной прокуратуры, это – Александр Васильевич Масленников, которого, вероятно, все узнали, – эксперт по особо важным экспертизам. Эти люди – с нами. Отдел по расследованию убийств.

– Чего? – переспросил полицейский.

– Того, – охотно ответил Кольцов. Он с интересом разглядывал появившегося в коридоре следователя Иванова. – Видок у вас, конечно, – сочувственно сказал он ему. – Я так понял, вы – Иванов? Я представляю интересы этих задержанных. Прошу показать мне материалы, объясняющие задержание. Нет, по вашему лицу мы, конечно, понимаем, что это был не произвол. Просто хотелось бы представить себе полную картину. Что было до того…

– У меня другое дело, – сухо сказал Масленников. – Мы приехали за телом найденной вами при пожаре местной спортивной школы женщины. Вот запрос, дело будет заведено особым отделом по расследованию убийств, поскольку убийство – одна из версий.

– Это кто ж вам… – начал Иванов.

– Препятствовать нам бесполезно, – не меняя тона, сказал Масленников. – Комиссия, которая расследует вашу попытку сокрытия преступления, ждет труп и документы.

– И адвокаты отца несовершеннолетнего Александра Павлова, который сейчас едет на обследование, тоже ждут документы, – заявил Сергей. – Я удивляюсь, – повернулся он к эксперту, – каким местом надо думать, чтобы при исполнении, при полном дворе свидетелей изувечить ребенка?

– Я поучаствую в обследовании мальчика, – заметил Масленников. – Ребята, возьмите, пожалуйста, отпечатки пальцев и ботинок этих следователей. Если будут сопротивляться, снимите с их телефонов, папок, пола под столами.

Иванов отпустил Силина и Андреаса под подписку о невыезде. Сам остался разбираться с людьми и бумагами. Произошедшее повергло его в тихую панику. А они еще про какую-то комиссию, отпечатки…

На улице Силин деликатно отвернулся, когда Оксана бросилась на шею Андреасу. «Как люди странно устроены, – подумал он. – Такие серьезные дела, а у них – любовь-морковь».

Глава 20

Елена Васильевна круглосуточно ловила по всем каналам репортажи с конкурса красоты, в котором участвовала Аня. Она записывала их на диск, без конца пересматривала, всякий раз ее трясло от волнения, она уже поняла, что Аня самая лучшая, и гордилась ею. Она страшно боялась… В том, что это очередная Анина рискованная затея, сомнений не было. «Ба» понимала, что Аня пошла на это из-за ее болезни. Иногда показывали зрительный зал, в него Елена Васильевна вглядывалась с ужасом. Там сидят бандиты целыми рядами!

– Господи! – Елена Васильевна подходила к иконе и крестилась. – Сделай так, чтобы она проиграла. Чтобы ей не достались деньги, из-за которых ее просто убьют.

Аня иногда звонила.

– Ба, ты как?

– Нормально. А ты?

– Я – лучше всех, ты что, не смотришь?

– Смотрю… Лучше всех, – говорила Елена Васильевна и подолгу плакала после каждого разговора. У нее нет никого, кроме этой девочки, которая постоянно ходит по краю беды.

И вот – финал! Аня стоит с краешку, скромно, без улыбки, на ней простое черное платье, она в нем уже несколько раз выходила. Елена Васильевна смотрит на трех девушек, ярко накрашенных, расфуфыренных, самодовольно улыбающихся и посылающих в зал воздушные поцелуи. «Ты услышал меня, Господи, – шепчет она. – Эти точно знают, что они победили. Аня скоро приедет!»

Что это? Не может быть! Объявлено первое место: «Анна Сергеева, Тульская область». Дальше все как в тумане. Сверкающая драгоценными камнями корона у Ани на голове, цветы, подарки, какие-то награды. «Мисс очарование», «Мисс пресса» и прочий бред. Это действительно какой-то бред. Елене Васильевна казалось, что она сошла с ума.

Телефон зазвонил ночью.

– Ба, мне нужно еще задержаться. Ну, всякие благотворительные визиты, то да се… Неважно. Я буду сообщать. Главное: тебе на счет упадут сто тысяч баксов. Если тебя вдруг найдут, говори правду: ты мне никакая не бабушка, я просто – чужой человек, решила пожертвовать приз на борьбу с раком. Я так и журналистам говорю, твою фамилию называю.

– Анечка, – Елена Васильевна с трудом справляется с голосом: он срывается, пропадает. – Аня, дорогая моя, умоляю ради всего святого, ради моей жизни, если она тебе дорога, – откажись от всего этого. Ну послушай меня, поверь, ты поймешь потом, что я права…

– Ладно, ба. Я устала, спать хочу. Перестань глупости говорить. Между прочим, корона, которую на меня напялили, вообще миллион баксов стоит. Они ее забрали, спрятали. Марго сказала: «Так надо». Я говорю: «Кому надо, если это мое?» Ну, в общем, жулики чертовы.

– Аня, я не знаю, как тебя убедить. Какая Марго, какая корона? Уезжай! Возвращайся домой.

– Жди, – сказала Аня. – Я скоро!

Через три дня поздним утром раздался звонок в дверь. Елена Васильевна бросилась открывать, уверенная, что это Аня… И остановилась в недоумении. На пороге стоял совершенно незнакомый человек, стройный, красивый, голубоглазый, приветливый.

– Вы – Елена Васильевна Панова? – спросил он.

– Да. А вы – журналист?