Солнце в крови. Том первый

Явне. 17-го мая 1985 года. Кахане выходит из белой субару, по-бычьи наклонив голову. Рядом с ним несколько охранников в желто-черных рубашках. На площади никого нет, кроме корреспондента, стоящего с растерянным видом. Сам Кахане, не избалованный вниманием прессы, разрешил ему присутствовать на митинге.

— Ничего, — успокаивают корреспондента люди Кахане, — сейчас поставим громкоговоритель и народ повалит.

Так и происходит. Появляются рабочие с соседней фабрики, женщины с колясками, гимназисты, рыночные торговцы. Собралось человек триста. «Добрый вечер, добрые евреи, — начинает свою речь Кахане. — 21 год назад родился мальчик в еврейской семье в Рош-ха-Аин. Назвали его Шалтиэлем. Был он усладой родителей, вырос хорошим евреем. Месяц назад я был на его похоронах. Он погиб не в Ливане и не на территориях. Грязные и подлые арабы убили его. Это были израильские арабы. Хорошие. Я сидел в Кнессете и ждал. Может, Йоси Сарид[44] скажет хоть слово? Где там! Все эти левые гои как воды в рот набрали. Вот если бы убили араба… Ой… ой… ой! Помню, что было, когда Бен-Шимуль выпустил ракету в арабский автобус. Что творилось! Специальное заседание Кнессета. Все эти макаки кричали, кривлялись, осуждали. Осуждать? За какое преступление? Не к пожизненному заключению следовало приговаривать Бен-Шимуля. Орден надо было дать этому герою. Орден».

Толпа бурно аплодирует. Люди сочувственно кивают. Раздаются крики: «Честь и хвала Кахане!» Чей-то взгляд падает на микрофон корреспондента. Кто-то вопит: «Кахане, будь осторожен! Тебя записывают…»

Толпа ворчит. Кто-то пытается вырвать микрофон. Вмешивается плечистый парень в желто-черной рубахе.

— Корреспондент здесь с разрешения Кахане, — говорит он. Все сразу успокаиваются. Кахане приказал своим людям корректно относиться к представителям прессы. Молодое, набирающее силу движение должно научиться использовать ее в своих интересах.

Город Иехуд. 17-го июня 1987 года. 5 часов 30 минут вечера. Громкоговорители уже орут на центральной улице. Медленно собирается народ. Появляется Кахане в неизменном черном костюме и в сверкающей белизной рубашке с расстегнутым воротом. Размашистым шагом он подходит к микрофону и берет его за горло.

«Добрый вечер, добрые евреи. Через час в Тель-Авиве, Хайфе, Иерусалиме, Ащдоде — в каждом израильском городе в кафе появятся евреи и арабы. Через час… Кафе. Вечер. Входит Муса из Кфар-Касема или Сахнина, Тайбы, Ум-эль-Фахема, Газы. Он видит красивую еврейскую девушку. Подходит к ней и говорит: „Здравствуйте. Можно с вами познакомиться? Меня зовут Моше“. Он уже не Муса. Он — Моше. Сабра! Вы смеетесь? Я плачу… (Кахане плачет).

Девушки Израиля… Многие из них прибыли из стран рассеяния, где им и в голову не могло прийти такое — гулять с гоем. Сколько еврейских девушек были подругами арабов в Марокко, Алжире, Египте, Сирии, Ираке? Кто слышал хоть когда-нибудь о чем-либо подобном? И вот они прибыли на Святую землю… Левые выродки… Губят ее…

Четыре тысячи еврейских девушек вышли замуж за арабов и приняли ислам. Я уже не говорю о тысячах и тысячах дочерей Израиля, якшающихся с арабами без брака… И это избранный народ?

Друзья! Так продолжаться не может. Не может!»

Вот еще несколько отрывков из выступлений Кахане, дающих представление о его политической платформе.

О причинах экономического кризиса в Израиле

«Куда идут все деньги? Их транжирят на арабов. Поэтому мы должны так дорого платить за хлеб, масло, транспорт, жилье и, самое ужасное, сокращать оборонный бюджет. Дайте мне силу, и я решу арабскую проблему. Тогда появятся средства на все».

О демократии и диктатуре в Израиле

«Если меня поддержат сорок процентов избирателей, то я, возможно, должен буду, в соответствии с Галахой, взять власть силой. Для меня государство не представляет абсолютной ценности. Государство служит правящей клике. Я же служу народу. Народ же служит только Господу».

Об арабах

«Однажды утром арабы услышат, что раввин Кахане назначен министром обороны. Что они сделают? Убегут. Как кролики… Ни одного араба не останется здесь…»

О трансфере

«На первом этапе мы перестанем выплачивать пособия по национальному страхованию. Затем на три года мобилизуем их в трудовые бригады. Заставим прокладывать дороги. Обложим тяжелыми налогами. Лишим права участвовать в выборах. Но все это лишь начало. Потом им скажут: „Возьмите репарации и уходите. Когда Кахане станет премьер-министром, вы не получите и этого“. Тогда и начнется тот самый трансфер, о котором любит помечтать Ганди».

* * *

Меир Кахане сердился, когда вспоминали о его американском происхождении.

— Я не сын галутных евреев, говорил он, — а происхожу из семьи раввинов, жившей в Цфате несколько поколений. Лишь в начале века моя семья под давлением обстоятельств эмигрировала в Америку.