Солнце в рукаве

Для кого-то – самопожертвование, фонтан донорской крови для жадно сосущего прикормленного вампира. Для кого-то – вулканическая страсть, для кого-то – почти стыдная слабость, для кого-то – мерное пощелкивание кнутом и святая убежденность, что без жестоких ударов любимый не выдержит кросс. Для кого-то – отданное семя. Сначала оно распустится в неведомую зверушку с короткими тощими ручонками, а потом и в настоящего человека – и будет тот себе расти, как трава сорная, а потом и стариться, как пыльный дворовый пес, вдали от сеятеля, который свое давно отлюбил. Для кого-то – тюрьма с карцером, сырыми подземельями и штатным Великим Инквизитором. Тепло мерцающего очага, электрический картежный азарт, синтетический наркотик нового поколения. Прекрасный сад, в котором зацвели вишни. Серная сауна преисподней с пляшущими чертями, поделенный надвое хлеб, бескрайний океан с затопленными пиратскими кладами. Старая фотография с полустертым лицом. Для кого-то весь мир к ногам, а для кого-то – солнце в рукаве.

Глупая осенняя креза,
Небо цвета тусклой бирюзы.
Пить прозак, давить на тормоза,
Предвкушать озоновость грозы.
То бодришься – хренов Кибальчиш,
То молчишь – оборванный Гаврош,
По утрам – натянуто остришь,
Ближе к ночи – в одиночку пьешь.
Чаще водку, реже – каберне,
Так недолго и пойти ко дну.
Впрочем, есть отрада и на дне:
Выть на полноблинную луну.
Шашки, нарды, изредка – петанк.
Завернувшись в утро, как в саронг,
Ты ныряешь в день, как пьяный панк
В мутнолицый медленный Меконг.
И морзянкой твой сердечный стук
Увлечет куда-то на восток,
Твой недуг, как Шива, многорук
И, как он же, грозен и жесток.
Осень канет в черную дыру,
Значит, и тебе давно пора —
Улетаешь сдуру поутру
Редкой птицей в сторону Днепра.
Вся надежда – маленький секрет,
Многослойный, как грибной кокот, —
Серый сброд, тоскливый пьяный бред
Обернутся в праздничный джекпот.
Где-нибудь у Спаса-на-Крови,
Улыбнувшись, но едва-едва, —
Мол, такая штука, се ля ви —
Солнце достаешь из рукава.