Солнце в руке

Кларье замолкает. Кажется, он хватил через край. Моник едва ли не в обмороке. Другие сиделки сидят неподвижно, будто окаменев. Но Кларье, хотя и называет себя в сердцах неотесанным грубияном, тем не менее невольно горд собой, еще бы, так легко разложить по полочкам всю эту историю, даже сам такого от себя не ожидал! Цепочка фактов выстраивалась в его голове по мере того, как он говорил. Ну конечно же! В смерти Антуана виновата Моник. Однако расследование еще далеко не завершилось, ведь неизвестно, кому она оказывала услугу, убирая бедного больного. Надо будет порыться в банковских счетах сотрудников клиники. Вот как бывает: все началось с банальных анонимных писем, а теперь мало-помалу могут выясниться такие ужасающие подробности, что вся страна придет в волнение. «Нужно будет переговорить с Шарлем», — думает Кларье. Но провинциальный дивизионный бригадир достаточно ли это солидно для такого дела? И Кларье с грустью начинает думать о том, что он вполне мог бы завершить карьеру где-нибудь в Мобеже или в Ла-Рошсюр-Йон.

Кларье тычет пальцем в сторону сиделок и властно командует:

— Никому из вас уходить не разрешается!

После чего, чувствуя на себе их испуганные взгляды, пересекает комнату и подходит к телефону:

— Алло? Старшая медсестра? Я отправляю вам четырех подозреваемых. Последите за ними. И не разрешайте покидать помещение.

К Моник снова вернулось хладнокровие.

— Сразу видно, что вы плохо знаете господина Кэррингтона, если полагаете, будто он позволит так обращаться с нами. Он никому не разрешает вторгаться в его дела и обязанности. У нас тут как в посольстве.

Кларье тотчас пожалел, что бросил курить. Сигарета в такой момент придала бы ему больше авторитета, а то разве сравнишься с полновластным хозяином клиники!

— Ладно, все могут быть свободны, кроме Моник, — заявляет Кларье сиделкам. — С ней мне надо еще поговорить. Итак, когда дежурила Вероник, к ней заходил ночной сторож. Вы сказали, что ему нравятся молоденькие и что он крутился вокруг новенькой сиделки. А вокруг вас?

— Случалось. Он частенько так подгадывает свой обход, чтобы пройти мимо нашей комнаты в тот самый момент, когда я одеваюсь, а Вероник раздевается. А поскольку у нас в клинике достаточно жарко, то под блузкой порой ничего и нет. А работа Марселя позволяет ему входить куда угодно и когда угодно.

— А с двумя другими сиделками тоже такие истории происходят?

— Нет! С госпожой Ловьо этот номер не пройдет. Но с Валери — да. Когда ему в голову стукнет.

— Еще один вопрос: он мог трогать капельницу?

— Ни в коем случае! По крайней мере, когда мы дежурим, нет!

— Но ведь не только вам поручается сидеть по ночам.

— Практически только нам. Да мы уже привыкли, за исключением новенькой. А потом еще дополнительные часы дают. И платят хорошо.

Первоначальная враждебность Моник постепенно уступила место желанию поболтать!

— Уверяю вас, господин комиссар, — сказала она, слегка наклонившись к собеседнику, словно стараясь его соблазнить, — я совершенно невиновна. Разве я могла бы сама разобраться в нужном количестве раствора, сколько там чего… Так ведь?

— А привычка? — отозвался Кларье. — Вы небось можете все определить на глазок.

— Вовсе нет. В бутылке не всегда находится одна и та же жидкость. Иногда она жирная и течет медленно. Иногда она пожиже будет. Регулировкой стока в капельнице всегда занимаются или доктор Аргу, или госпожа Гильвинек…

Кларье сохраняет как можно более серьезное и спокойное выражение лица, делая вид, будто ничто в этом деле уже не в силах застать его врасплох, однако в душе он вынужден признать, что эта деталь от него ускользнула. А это вовсе не такая уж малозначительная деталь! Надо будет разузнать у опытных людей, что за жидкость была в бутылке Антуана, жидкая или вязкая.

Да нет, ерунда, в любом случае каждая бутылка рассчитана на два часа! Так что, если вдуматься, эта деталь ничего не меняет!

К комиссару быстрым шагом подходят два вызванных им инспектора. Кларье оставляет им Моник и на прощанье подбадривающе машет ей рукой.

Самое время последовать совету доктора Мелвилля и бросить взгляд на банковские счета сотрудников клиники! Однако Кларье неожиданно подстерегает неудача, бухгалтер доктора Аргу, одетый в белый халат, как если бы его кабинет являлся частью операционной, категорически отказался что-либо ему показывать.

— Поговорите с доктором Аргу.

— Да что вы в самом деле, — взрывается Кларье, — я ведь не прошу у вас ничего невозможного.

— Поговорите с доктором.

Комиссар тычет ему под нос полицейский значок.

— Послушайте! У меня нет времени тратить на разговоры. Я нахожусь в клинике с официальным заданием.

— Я искренне сожалею, но ничем не могу вам помочь. Поговорите с доктором!