Солнце встает над ними

– Думаешь, я боюсь? Нет. – шмыгнув мокрым носом, сказала Кристина, игнорируя его вопрос.

– Я ничего не думаю.

– Испытывал-ли ты когда-нибудь ощущение ненужности? Оно по сути своей схоже с одиночеством. Только когда ты одинок, никто не будет делать вид, что нуждается в тебе. Одиночество благородное чувство.

– Философствовать будете или по делу рассказывать?

– Я уже давно живу с этим ощущением, – продолжала Кристина, спустив ноги вниз, закинув одну на другую.

– Говорите по существу – слегка смутившись, сказал Яковлев.

Конечно же, он не понаслышке был знаком с этим ощущением. Ему было немногим за тридцать. Редкие, с пробивающейся сединой черные косматые, давно не стриженные волосы и трехдневная щетина заметно прибавляли пару лет к его возрасту. Результатом его неряшливости был холостяцкий образ жизни. Может поэтому сейчас он так проникся состраданием к ненавистной ему девушке?

– Я ведь могу и официально допрос провести, – сказал Яковлев, понимая свою беспомощность в этом деле, но ему было страшно интересно узнать, что сегодня произошло на самом деле.

– Так проводи. Ты же знаешь, что тебе все равно не дадут этого сделать, – в отчаянии сказала она.

Размазывая по переполненной пепельнице окурок, Яковлев задал вопрос:

– Что вы делали вчера вечером с полуночи до двух часов на заброшенном машиностроительном заводе?

Сделав жест, которым курильщики просят сигарету, Кристина, закурив и поправив растрепанные волосы сказала:

– Я расскажу тебе все с самого начала.

      Следователь, скрестив на столе ладони, принялся внимательно ее слушать.

– Что за дрянь ты куришь? – закашлявшись, спросила она. – Неужели, правда, настолько зарплата у российского следователя маленькая, что нельзя позволить купить на нее нормального курева?

Прокашлявшись и стряхнув пепел на листок с ручкой, Кристина начала свой рассказ.

– Мы с нашей компанией как обычно зависали в клубе, владелец которого мой крестный, кстати, ваш бывший начальник… Поэтому в этом клубе у меня вездеход пожизненный. Каждая ночь как праздник: алкогольные реки, любые разновидности порошка, громкая музыка, в общем, все, что душе тусовщика угодно.

От услышанного, следователь кашлянул.

– И так каждый день. – продолжала она. – Поначалу мне это все ужасно нравилось. А недавно мне начало казаться, что не появись я в клубе хоть на одну ночь, никто и не заметит моего отсутствия. Я обложилась фальшивыми друзьями. Да, им нужны были только мои деньги. И я оказалась права. Мне становилось невыносимо скучно. Понимаешь? Поганое чувство, когда не знаешь куда деться. Пьешь, чтобы заглушить несуществующую тоску. Однажды я так сильно накидалась, а друзья мои и не попытались остановить меня, чтобы я за руль не садилась. Представляешь? – невозмутимым голосом продолжала Кристина. – Ну, это тот случай, когда я бомжа сбила, помнишь? – сморщив лоб, сказала она, напомнив следователю и себе. – Я ждала хоть каких-нибудь перемен, хоть чего-то. Мне хотелось сбежать от этого бессмысленного образа жизни …

– Давайте ближе к делу, – заскучав, сказал Яковлев, прервав ее рассказ.

Затушив бычок и протяжно вздохнув Кристина сказала:

– И тут появился он…, да ты не стесняйся, записывай, – сказала она, увидев робкие попытки следователя взяться за бумагу. – Только тебе все равно это ничего не даст.

Яковлев сложил руки в прежнее положение.

…Она была единственной дочерью. О загадочном исчезновении жены судьи подмосковного города П., на протяжении целого года пестрели заголовки всех новостных изданий. Девочка упрекала отца в бездействии, на что он, крепко прижимая дочь к своей груди и, гладя ее по белокурой головке, просиживая сутки напролет за делами дома в кабинете говорил: – «Твоя мама просто нас бросила», потом брал бумажник, доставал оттуда пару красных купюр и возвращался к работе. После потери матери, шестнадцатилетняя Кристина отбилась от рук, попав, как это часто случается в плохую компанию, но, к счастью, быстро одумалась. Бросив школу и поступив в музыкальный колледж, Кристина перебралась жить в общежитие подальше от отца и его новой жизни, часто слыша от соседок: «Вот дура, у папашки говорят домина огромный, денег куры не клюют, а она в общаге околачивается». Отец не интересовался жизнью дочери, попросту откупаясь от нее. Она отвечала ему взаимностью. Горевал он не долго, в доме быстро появилась молодая секретарь судьи – Жанна. Не делая никаких успехов на музыкальном поприще, будучи абсолютно бесталанной особой, но очень старательной и усердной, девушка дала себе обещание в память о матери, во что бы то ни стало пойти по ее музыкальным стопам. И добилась своего. Окончив колледж по специальности фортепиано, Кристина вернулась домой. Отец хоть и был против ее выбора, но безумно гордился упорством дочери. «Все-таки наша порода, Марковская. До конца пошла» – говорил он. Но живя под одной крышей, отношения отца с дочерью с каждым днем накалялись все больше и больше, настолько, что казалось, пролети между их взглядами, обращенными друг к другу букарашка какая, моментально воспламениться и сгорит.