Солнце встает над ними

Раздавленная, с онемевшей от боли душой она схватила первую-попавшуюся ей на глаза железяку и разъярено произнесла:

— Убери свои руки, пока я тебе башку не проломила.

Петрушин отскочил. Он был вне себя от ее отказа.

— По узбеку своему сохнешь, дрянь? С узбеком м-можно, а со мной значит п-противно? П-помни, благодаря кому т-ты все еще м-можешь работать здесь.

— Закрой свой поганый рот, — замахнувшись железякой на главного инженера, сказала она.

Дерзкие слова и движения Аллы, еще больше возбуждали в нем гнев и желание обладать этой неприступной женщиной. С перекошенным от злости и обиды лицом, перехватив из ее руки в свою железяку и откинув ее подальше, он рванулся с места прямиком на Аллу, пытаясь взять с нее согласие силой.

— Ты на кого руку подняла, подстилка узбекская? — повторял он, срывая с нее синий рабочий халат.

Беспокоясь о состоянии подруги, Татьяна, сама наскоро отобедав, несла из столовой для Аллы горячий обед к станку. На доносящийся эхом из цеха крик, она ускорила шаг. Сквозь матовые стекла входной двери, она разглядела среди станков непонятную возню. Почуяв неладное, держа в руках поднос, она ввалилась в цех, толкнув бедром маятниковые двери. Она застала Аллу, пытавшуюся вырваться из объятий инженера Петрушина. Обезумев от злобы, он успокоил Аллу пощечиной. Алла тихо звала о помощи, а Татьяна стояла на месте как вкопанная с подносом в руках, то ли от страха, то ли от ревности боясь пошевелиться. Женщины недоуменно смотрели друг на друга. Уверенный в своей безнаказанности, он, словно не замечая вошедшую в цех работницу, повалил рыдающую Аллу на пол и со всей силы пнул ногой в большой живот, наказав за отказ. Алла заскулила от боли. Татьяна содрогнулась и с громом выронила из рук поднос.

— Алка! — ахнула Татьяна, побежав к корчившейся от боли подруге.

— П-подтверждай все, что я б-буду говорить, — засуетившись, сказал Татьяне Петрушин, обратив внимание на мелькавшую за дверьми цеха бригадиршу. Татьяна невольно склонила голову.

— Что же ты за зверь такой, — прошептала себе под нос Татьяна, крутясь около Аллы, не зная, чем помочь несчастной подруге.

Петрушин судорожно рылся в кармане брюк, ища платок.

— Итит твою мать! Вы что здесь устроили? — эхом пробасила вошедшая в цех пышнотелая, с проседью в волосах бригадирша.

— Кондратьевна, не смотришь с-совсем за своими работницами. Голодом м-моришь, а они у тебя в обморок п-падают, — промокнув пот на лбу, оправдывался побаивающийся бригадиршу инженер.

— Я тебя давно предупреждала, — рявкнув на инженера, сказала она. — Алла, встать можешь? — присев рядом с ней на корточки, спросила бригадирша. — Быкова, мигом беги за врачом.

— Может по ПГС вызвать? — неуверенно предложила Татьяна.

— Всех оповестить хочешь? Беги, давай, — настаивала бригадирша, неободрительно поднимая брови.

Татьяна бросилась за помощью врача, расталкивая толпу работников, возвращавшихся с обеда к своим рабочим местам. Увидев лежащую на полу у станка Аллу и по-дьявольски бегающие глаза Петрушина, бабы переполошились, еще больше зашумели. Со всех сторон посыпалась ругань, угрожающие выкрики на главного инженера. Никто особенно не удивился произошедшему.

— Никак подняться не может… Что будет, что будет? — доносилось из толпы.

— Да можно ли вынести такое? Сколько терпеть можно его рукоприкладство? Бедная девка… — заколыхались работницы.

— Товарищи, с-спокойствие! Ну и кадры пошли, — практически не заикаясь, сказал Петрушин.

— Ша, бабы! — гаркнула бригадирша. А ну помогай!

Окинув рабочих безумным взглядом, стараясь быть незамеченным, он обошел толпу, чтобы покинуть цех. На выходе, перед остановившимися глазами его, стояла Татьяна с врачом. Легкая краска выступила на его щеках. Поторопившись, он скрылся в темных коридорах завода.

Бригадирша с двумя крепкими женщинами подняли Аллу и не успели они погрузить ее на носилки, как Алла издала истошный вой.

— Мать честная! Да у нее во́ды отошли! — заключила местный врач. — Здесь рожать будем! Не дотянет.

Рабочие охали.

— Как не дотянет? Надо дотянуть! — уговаривала Татьяна.

— До ближайшей больницы километров пятнадцать, не довезем. Слаба она очень, нельзя транспортировать сейчас, — убеждала местный врач, проверяя её пульс.

Бригадирша возмущенно смотрела на двери цеха, в которых от Петрушина уже и след простыл.

Быстро сориентировавшись, бригадирша разогнала из цеха всех рабочих, оставив в помощниках только Татьяну и врача.

— Держите ключи от медпункта, принесите всё необходимое, и ножницы прихватите, — давала распоряжение врач. — Еще воды вскипятите, раздобудьте таз и чистых тряпок.

Татьяна суетилась, не зная за что ей хвататься в первую очередь.

— Вызвать бы бригаду скорой надо, пока доедут, у нас все готово будет, — продолжала врач, задрав подол платья Аллы.

— Не надо пока скорую, сами разберемся, — сказала бригадирша, выпучив глаза на гематому на обнаженном животе Аллы.

Врач одобрительно кивнула головой.

— Эх, некстати ей сейчас ребенок. Пропадёт без мужика. Молодая совсем, — вздыхая, говорила бригадирша.