Солнце за нас. Автобиография

Мечта… Я бы хотел открыть какое-нибудь заведение, где можно было бы послушать музыку и поесть. Раз в неделю я приходил бы туда на кухню и сам готовил борщ для посетителей. Большую такую кастрюлю. Все бы ели и нахваливали: «Какой вкусный борщ у тебя, Роман Виталич!» А я бы им: «Давайте я вам налью добавки!» Такой хозяин на кухне. Но-но-но! Никакого передничка, я буду в красивом шефском фирменном фартуке с пуговичками, а на голове вместо поварского колпака кепка или бейсболка. Такая у меня мечта типа белого костюма Бендера, но только без той потребности в шике, в признании, белый костюм — это атрибут какой? Сладкой жизни. А поваром на кухне быть — это не сладкая жизнь, разве что кондитером.

Я романтик. Я прагматичный романтик. Мне нравится в работе соблюдать пунктуальность, иметь четкие, определяющие эту работу рамки. Я никогда не опаздываю. Для меня это ужасно. С чем это можно сравнить? Как будто ты в школу опоздал не на пять минут, а на двадцать пять, при этом еще и сменку забыл дома, стоишь перед дверью и думаешь: ну чё уже заходить-то? Голяк! Метаться куда? Только смеяться будут. А так, пришел на второй урок, сказал: «Ой! Там такое дома было! Извините, не мог. Я принесу от мамы записку обязательно. Завтра». Может, это возраст или еще что-то, иногда я чувствую, когда начинаю нудить. Я вижу по реакции окружающих людей, когда они капельку начинают грузиться. Со мной это случается редко, просто иногда я могу человеку что-то настолько увлеченно рассказать, что зайти могу далеко. Наверное, поэтому я чаще всего молчу и слушаю.

Я слабо чувствую возраст. Разве что когда смотрю на себя в зеркало в ванной. Марина купила мне крем, надо мазать все эти места на лице. Стою, мажу и только тогда вспоминаю о возрасте. Но так мне 23. Не больше. Просто опыта прибавилось, но я не чувствую, что мне скоро будет 40. Эта цифра меня не пугает. Но когда я возвращаюсь в реальный мир этих дат и цифр, он как-то не склеивается с тем, что у меня внутри. И от этого происходит конфликт. Удивление — ты отстаешь или опережаешь? Я чувствую эту большую разницу между своим биологическим и внутренним возрастом. Но я об этом вспоминаю лишь тогда, когда слышу: «Роман Витальевич, когда мне было шесть лет, я с мамой слушала вашу музыку». И в этот момент я понимаю, что я какой-то дядька. Но какой же я дядька? Я парень! Паренек! Парнишка…

Это не я старею. Это мое тело, но я-то нет. Я набираюсь опыта, мудрости. Жизненный опыт не связан со старостью, с той, биологической. Ты либо его набираешься, либо нет. Тебе может быть 70 лет, а ты тупой, как бревно, как Буратино, и интеллект твой на 15 лет максимум тянет. Старости внутри у меня нет. Ее не может быть. Физически я чувствую, что желудок мой ослаб, у меня гастрит, я хожу в клинику, глотаю этот шланг, чтобы провериться, нет ли у меня каких-то там заболеваний. Теперь ем кашки на завтрак, и шампанское мне нельзя, отпил свое. Мое отношение к этому? Я дожил до этих лет!

Я боюсь заболеть и умереть раньше времени и незапланированно. Внезапно. Херак — и все, умер. Я запланировал некоторые дела, которые я хочу сделать и посмотреть, во что это выльется. А дальше уж как получится. Да и природа уже все сама запланировала — в каком возрасте у нас мужчины умирают? В 70? 80? Конечно, всегда есть возможность умереть раньше. Но самой смерти я не боюсь. Если я буду умирать, пусть и не окруженный внуками, а просто сделавшим все свои дела человеком, я отойду в мир иной счастливо. С мыслью о том, что я прожил охуительную жизнь. Я самый счастливый умирающий на этой планете. Так оно и будет. Главное — дотянуть. Боли я не боюсь, я приготовлюсь. Страшна внезапность. Когда тебе говорят: все, чувак, время вышло, труба зовет. Вот этого не хочется, будет обидно, это меня страшит. А саму смерть я даже очень хорошо себе могу представить: как-нибудь с шампанским, в белой постели. Это что-то такое хорошее, светлое, как облако…

Интересно, что там будет потом. Ты умер, но осталась от тебя память, информация, которая может существовать и без тебя. Она не может исчезнуть, если ее можно использовать. Твое тело — это всего лишь тело, а то, что внутри тебя — многие называют это какой-то там искрой божественной, — не денется никуда. У меня было много моментов, когда я мог бы умереть незапланированно, начиная с падения ведра цемента со стены на стройке и заканчивая плаванием в океане в месте, где на следующий день такого же пловца съела акула. Как объяснить? Пронесло. Это меня и пугает, что проносит все время.