Солнце Запада

– У тебя его нет, – Вершинин усмехнулся. – Все это время ты жил в Новосибирске. Тебя привезли ко мне сегодня к обеду. Если бы я не устроил облаву на тебя, ты бы продолжал убивать. Убивал, а после этого жил как все. Не нужно обманывать себя, Сергей, ты – убийца. И это знаю не только я. А сейчас решай: кому жить, а кому умирать? Я жду. – Он ушел в кабинет.

Плетнев поднял пистолет с пола…

Вершинин смотрел запись. На экране мелькнули кроны вековых сосен. Донесся издалека голос священника, читавшего литию. Камера окатила бесстрастным взглядом толпу провожающих и замерла на трех гробах из резного дуба.

– Скоро свидимся, родные мои, – прошептал Вершинин. – Недолго осталось.

Дикий кот осторожно пробирался по талому снегу к дому. Когда темнело, он приходил сюда и питался объедками из мусорных баков. В этот вечер было особенно тихо: не бродили перед домом рослые люди, повар не стоял возле заднего крыльца с сигаретой в зубах. Из дому вышел только один человек. Увидев его, кот затаился, а когда человек вышел за ворота и канул в ночи, продолжил свой путь к мусорным бакам.

– Где он сейчас? – Вершинин стряхнул пепел с сигареты. Кисть его правой руки была забинтована.

– На городской свалке, – Богоев сел за обеденный стол напротив хозяина. – Мои парни там, ждут указаний.

– Выпей кофе, Тимур, – Вершинин пододвинул к нему чашку.

– Спасибо. – Богоев пригубил кофе и повторил: – Мои парни ждут.

– Пусть живет пока, – распорядился Вершинин. – А когда он оправится, я снова устрою ему ад… И еще раз, а потом еще…

Вершинин потушил сигарету и посмотрел в окно.

Светало. Тусклый рассвет разливался с восточного горизонта, затянутого сплошной облачной пеленой.

– Александр Николаевич! – Вершинина окликнул мужчина в темно-синей робе. – Вы бы все-таки подумали, лучше поменять в окнах стекло на бронированное.

– Зачем мне это, Семен Иванович? – произнес Вершинин, не оборачиваясь к собеседнику. – У меня машина была бронированная.

– Мы все сделали, но стекло есть стекло, – пожал плечами тот.

– Спасибо, Семен Иванович, – Вершинин обернулся и остановил его движением руки. – Давайте накладную.

Он подписал необходимые бумаги и вновь принялся смотреть в окно. В этот момент его ум не был отягощен мыслями, но и не был от них свободен. Он отстраненно наблюдал за тем, как за окном мерно вышагивает боец Богоева и второй, такой же высокий парень с аккуратной бородкой, стоит за кованым забором и смотрит в сторону леса. Он слышал, как рабочие без спешки выносят инструмент из дому. И когда в доме стихли шаги последнего из них, Богоев сказал негромко:

– Саша, мы похороним его через десять минут. Хочешь, живьем закопаем? Хочешь, на куски порежем. Порежь его на куски сам…

– Нет, Тимур, – Вершинин посмотрел на него. – Я не хочу видеть его смерть. Я хочу видеть его муки. Но ты должен обещать мне. Если я вдруг умру, он умрет следом. Сразу после меня. И ты проследишь за этим.

– Саша, – Богоев встал со стула. Он был высоким, мощного сложения человеком и тоже носил аккуратную бородку каштанового цвета. Он склонился к Вершинину и сказал, стараясь не смотреть собеседнику в глаза: – Так нельзя, Саша. Нельзя выпускать его на волю…

– Тимур, дай мне слово…

– Я никогда с тобой так не разговаривал. Но и ты никогда такое не делал. Это – сопли, Александр Николаевич. В конце концов ты с ним побратаешься…

– Слово! Дай мне слово! – оборвал его Вершинин, и в этот момент стало понятно, почему в этом доме хозяин он. – Он будет жить, пока…

– Обещаю, – кивнул Богоев после короткой паузы. – Но это ошибка.

– Главное, чтобы твои абреки его втихую не зарезали. Понимаешь меня?..

В этот момент на улице скрипнули тормоза, спустя мгновение хлопнула входная дверь и женский голос разлетелся по дому:

– Саша! Саша! Где ты?!

Настя остановила машину на косогоре, вышла из салона и потянула за собой Плетнева.

– Посмотри, Сережа, посмотри, вот наш дом! – она протянула руку по направлению к трехэтажному кирпичному особняку, стоявшему на берегу неширокой реки. – А это дома наших соседей: Степановых, Веселовских, Любимовых. Веселовских и Любимовых ты даже не знал, и это хорошо! Ты познакомишься с ними! Посмотри на наш дом! Он тебе нравится? – она прижалась к нему. По ее лицу блуждала счастливая улыбка. – Ведь это твой дом! Ты днями сидел с архитектором, пока вы не придумали его. И эти сосны тоже оставил ты. Те сосны на берегу! Мы сделали там качели и тарзанку для детей. А летом натягиваем гамаки… Господи, как же давно тебя не было! Милый мой, милый. – Она поцеловала его в щеку. – Только не молчи ты сейчас, Сережа, не молчи! Скажи что-нибудь.

– Здесь красиво, – почти прошептал Плетнев.

Он смотрел вдаль, за реку, за поля и перелески, тянувшиеся до самого горизонта. И в этот момент неожиданно почувствовал желание освободиться от объятий спутницы и уйти к этому горизонту. Идти весь день, а вечером приготовить ночлег, развести костер и рухнуть на подстилку из сосновых лап. Но все его мысли смешались через несколько мгновений от криков, раскатившихся за спиной: «Э-э-эй!!! О-о-ой!!! Настенька! Настенька!!! Анастасия Максимовна!!!»