Читаем Солнцедар полностью

Никита почувствовал себя неловко. В глазах друга сейчас горел искренний порыв, и всё равно он ощутил дурацкую эту принуждённость. Даже зная, что Леша угостить умеет и вряд ли даст заплатить хоть копейку, трудно было представить, что тратиться он станет легко, ведь коммерс не тратится даже — всегда по живому от себя отрывает, а это больно, наверное.

— Ну их, рестораны, давай лучше, как у Эльбы, — бутылочку — и к воде.

Грива задрал голову к небу, словно вдруг решил подсчитать, сколько там звёзд болтается. Скалькулировал, вздохнул, рубанув рукой воздух: мол, хер с тобой, уговорил.

— Ладно, тогда, у Эльбы, вроде как лучшее наше время было.

Неловкость Никитина тут же ушла. Он такой, какой есть — Грива, и Никита рад его видеть.

Дорогой к ближайшему ларьку и обратно к морю, друзья гомонили наперебой. Сколько в памяти из тех дрезденских времен, сколько всего за эти почти три года…

Никита дважды не поступил. Грива и не собирался поступать.

— Вот мой диплом, — стучал он в свой разнумерованный блин, как в бубен, и нараспашку скалился, словно обманул все чёртовы альма-матеры.

Никита заделался москвичом, даже почти успел влюбиться в столицу:

— Москва — это громада, махина!

А Грива, едва поезд пересек границу, распрощался с родителями, отправившимися дослуживать за Урал.

— Прокатился не слабо, весь юг исколесил.

— Не поверишь, — продолжал Никита, — кто б мне после выпускного заикнулся про школьную макулатуру… а с поступлениями этими — как накрыло, не оторваться от чёртовых классиков — книжку за книжкой…

— Жизнь, брат, наклонит, — искренне посочувствовал друг. — У меня тоже классики. Бандосы, коммерсы, отморозки. Раз, правда, крутил бизнес в долях с профессором астрофизики. Пуховики, варёнка… Вот лоб был, Лобачевский. Ну, а как ты вообще? — азартно сифонил он носом, — Чем занимался, что видел?

— Я…Ну, я… — и тут пробел, обрыв мысли, шарь ни шарь — пустота в голове. А что он, действительно, видел? Чем занимался почти три года? Бегал по репетиторам, копался в книжках, тух летом с родителями на даче. В сравнении с другом — унылое болотце, скучная жизнь. И рассказать нечего. Никита запнулся, как-то сник, а Лёша продолжал фонтанировать:

— Год в Гомеле, на рынке — челночил в Польшу. Потом Харьков — парфюмерия, бытовая химия. После Харькова — Одесса, Никополь, Ростов — тампоны, памперсы. Хоть знаешь, с кем говоришь? Я первый, блин, кто сюда памперсы привёз! А сколько влетал и поднимался… Нормально, рабочий момент. От такой жизни даже кайфую. Кто-то от баб, водки, а я — от горок этих русских. Нашёл, потерял, снова поднялся. Главное — сам себе хозяин. Башка вроде есть, руки тоже, чего еще надо? Балдею, если честно, Растёбыч, от этого нового времени. Отец за Уралом всё лямку тянет. Как муха в паутине, залип в своем позавчера. Уснул или усыпили его там, хер знает. Всё у него «без вариантов», все продались, кругом кидалово, обман… А я так думаю, мухоморы к нам в рот сами не лезут. Главное — вовремя башку в руки взять, выбрать-то всегда можно.

— Выбор разный бывает, посмотришь — какой там выбор, — глубокомысленно заметил Никита.

— Да ну, Растёбыч. Раньше — понятно. Сейчас его столько… вон — море, и не фуфловый, типа раньше. Будешь хоть иногда голову включать — вырулишь. При папиках только и был овечий, сейчас — твой. Стою, бывает, с колесом… хватает, конечно, идиотов, но большинство… им не особо до выигрыша, простодырам этим, деньги в предпоследнюю очередь. Стрелка завораживает, зуб даю. Тянет как магнит. Соскучились же хромосомой: азарт, игра, чёт-нечет… Смертельно соскучились. Наконец-то можно сделать свою ставочку. Свой выбор. Накушаются, пойдут выбирать уже зряче, вот тогда придётся мне переквалифицироваться, хе-хе.

Вышли на берег, взяли правее от волнореза, где дубасила по ушам дискотека. Сели у воды на какую-то мощную корягу. Бутылочка, как тогда на немецкой реке, пошла из рук в руки.

— Здесь-то как? Вправду с папиками? — принялся выспрашивать Грива.

Преисполненный гордости, что и сам имеет историий, Никита блеснул афёрой с путевкой, рассказал о последних приключениях с друзьями-подводниками: «Такие черти, спирт — стаканами глушат, весь санаторий от них на ушах!»

С важным видом достал свою ксиву.

— На мичмана глянуть хочешь?

— Ёлки, ты, что ли?! — рассмеялся Лёша, — Ни фига себе — с я-ко-ря-ми! А так папик не мог засунуть?

— Только до шестнадцати. И то — если с родителями.

— Слышал, по такому — метро там у вас бесплатно.

— Бесплатно-то бесплатно, если отец не заберёт.

Цветная плёнка

Грива вытянул из-под коряги бутылку, глянул на остатки сквозь просвет дискотечных огней.

— А вино то наше — ку-ку. Тебе как, прижилось? Еще одну?

Тренировки с видяевцами закалили — ни в одном глазу, только тёплая нега по жилам и лёгкость пуховая в голове.

Друзья двинули обратно к ларьку, обнявшись, вспоминая дрезденские истории.

— Остановку-то в Клотче помнишь?

— Ещё бы, красиво нас взяли, такой эскорт на эмцетах.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Ад
Ад

Где же ангел-хранитель семьи Романовых, оберегавший их долгие годы от всяческих бед и несчастий? Все, что так тщательно выстраивалось годами, в одночасье рухнуло, как карточный домик. Ушли близкие люди, за сыном охотятся явные уголовники, и он скрывается неизвестно где, совсем чужой стала дочь. Горечь и отчаяние поселились в душах Родислава и Любы. Ложь, годами разъедавшая их семейный уклад, окончательно победила: они оказались на руинах собственной, казавшейся такой счастливой и гармоничной жизни. И никакие внешние — такие никчемные! — признаки успеха и благополучия не могут их утешить. Что они могут противопоставить жесткой и неприятной правде о самих себе? Опять какую-нибудь утешающую ложь? Но они больше не хотят и не могут прятаться от самих себя, продолжать своими руками превращать жизнь в настоящий ад. И все же вопреки всем внешним обстоятельствам они всегда любили друг друга, и неужели это не поможет им преодолеть любые, даже самые трагические испытания?

Александра Маринина

Современная русская и зарубежная проза
Жизнь за жильё
Жизнь за жильё

1994 год. После продажи квартир в центре Санкт-Петербурга исчезают бывшие владельцы жилья. Районные отделы милиции не могут возбудить уголовное дело — нет состава преступления. Собственники продают квартиры, добровольно освобождают жилые помещения и теряются в неизвестном направлении.Старые законы РСФСР не действуют, Уголовный Кодекс РФ пока не разработан. Следы «потеряшек» тянутся на окраину Ленинградской области. Появляются первые трупы. Людей лишают жизни ради квадратных метров…Старший следователь городской прокуратуры выходит с предложением в Управление Уголовного Розыска о внедрении оперативного сотрудника в преступную банду.События и имена придуманы автором, некоторые вещи приукрашены, некоторые преувеличены. И многое хорошее из воспоминаний детства и юности «лихих 90-х» поможет нам сегодня найти опору в свалившейся вдруг социальной депрессии экономического кризиса эпохи коронавируса…

Роман Тагиров

Детективы / Крутой детектив / Современная русская и зарубежная проза / Криминальные детективы / Триллеры