Солнцеравная

— Фереште, лучше бы я пожертвовал собой ради тебя.

— Забудь пока об этом. Вот что я узнала, — возбужденно сказала она. — Когда мирза Салман уговаривал Мохаммад-шаха и его жену, в это же время он собирал с несколькими вельможами заговор, чтобы возвести на трон их старшего сына Хамза-мирзу. Через некоторое время он предал бы и их.

Во мне вспыхнула надежда.

— А есть доказательства, которые помогут мне добиться отставки мирзы Салмана?

— Никто никогда в этом не признается. Лучшее, что ты можешь сделать для получения мельницы, — это сказать мирзе Салману, будто доказательства у тебя есть, но не говорить от кого. Я знаю такие подробности о заговоре, что он поверит: твой источник надежен.

— А почему ты его считаешь надежным?

— Тот знатный человек, которого я принимала, был соучастником заговора. Но он был зол на мирзу Салмана, потому что тот оставил замысел короновать Хамза-мирзу, когда шах и его жена предложили ему остаться великим визирем. Я не открою тебе имя этого вельможи, потому что боюсь, что он убьет меня, если все выплывет наружу.

Ее сотряс озноб. Она уняла дрожь и начала пересказывать подробности, которые я тщательно запоминал. Когда боль бывала слишком сильной, она съедала горсточку мака, чтобы расслабиться, и втирала какую-то мазь в свое бедное израненное тело.

— Спасибо, Фереште. Твоя жертва была большей, чем я заслуживаю. Я сделаю все, что в моих силах, чтоб дожить до обещанного.

— Шелковая нить соединила нас, когда мы были чуть старше детей, — нежно сказала она.

Я показал на стеклянную вазу, «собирательницу слез», красовавшуюся на одной из полок:

— Не хочу, чтоб ты снова собирала для меня слезы.

Она улыбнулась:

— А ты знаешь, откуда это название?

— Нет.

— Жил-был царь, который ревновал свою супругу и не был уверен в ее любви. Как-то утром он отправился на охоту и приказал своим людям сообщить царице, что его разорвали дикие звери. Царица заболела от горя. Она приказала искусникам сделать стеклянную вазочку, чтоб собирать свои слезы. Че- рез несколько дней соглядатаи царя донесли, что ее комната уставлена десятками синих и голубых «собирательниц слез», светившихся ее печалью. Раздосадованный горем, которое причинил ей, царь вернулся и пообещал доверять ей до конца их дней.

Я помедлил.

— Хорошо бы всем ужасным историям такой счастливый конец.

— И я так думаю.

Вернувшись во дворец, я послал мирзе Салману письмо, что располагаю срочными известиями, способными пошатнуть самые основы государства, и таким образом вынуждая его встретиться со мной. Он только что занял одно из лучших помещений возле Зала сорока колонн, с высокими потолками и окнами редкого разноцветного стекла. Я сидел в его приемной, полный ледяного спокойствия, и думал, как радостно будет Баламани узнать о том, насколько решительным я оказался.

Когда меня наконец впустили, мирза Салман нахмурился. В зале был разостлан новый дивный шелковый ковер, мягкий, словно кожа младенца, а сам визирь сидел на его дальнем краю, чтобы посетители могли оценить ковер, разговаривая с хозяином.

Я не стал терять время на любезности:

— Мне говорили, что вы плохо обо мне отзывались.

— Неужели? Я говорил, что думаю.

— Я тоже. Я тут, потому что мне нужна эта мельница — та, которую Халил-хан считает своей наградой за убийство Пери.

Мирза Салман вздрогнул, будто я упомянул что-то непристойное.

— Халил-хан теперь один из богатейших людей страны. С чего я должен ссориться с ним из-за тебя?

— Потому что мельница моя.

Он фыркнул:

— А лучшего довода у тебя нет?

— Вы и в самом деле хотите сделать меня своим врагом?

— Я великий визирь, ты не забыл? Ты не стоишь того времени, за которое я могу тебя раздавить.

Я не шевельнул даже бровью.

— Вы должны мне помочь, — настойчиво сказал я.

— Я тебе ничего не должен.

Я показал на евнухов, готовых схватить меня и вышвырнуть из зала:

— Тогда мне надо вам кое-что сообщить, и вы точно предпочли бы узнать это с глазу на глаз.

Он отослал их в дальний угол зала, чтоб они ничего не смогли расслышать, но положил руку на кинжал.

— Я знаю о вашем заговоре в пользу Хамза-мирзы, — тихо сказал я. — Не кажется ли вам, что эта новость может огорчить шаха?

Челюсть мирзы Салмана отвалилась, а спина выпрямилась так, словно он ехал верхом.

— Чушь!

— Вы намеревались подкупить дворцовых стражников-остаджлу и перекрыть все входы во дворец вашими сторонниками — ошибки Хайдара стали вам уроком. Если бы вы получили власть над дворцом, то провозгласили бы Хамза-мирзу новым шахом, сохранив пост великого визиря.

Я начал подробно описывать их планы, наблюдая, как его лицо из уверенного становится пепельно-серым, пока наконец он не убедился, что я знаю все.

— Довольно! Я не виноват, но ты слишком хороший рассказчик и сможешь распустить вполне достоверный слух. Так ты хочешь мельницу? Хорошо. Я прослежу, чтоб ты ее получил, но лишь при одном условии: ты оставишь дворец.

Это было именно то, что я надеялся услышать, но я притворился непонимающим:

— Вы хотите, чтобы я оставил свой пост при дворе? С чего это?

— Такое условие. Иначе тебе придется позаботиться о себе самому.