Солнышко мое

Так кряхтя и охая, они дотащили огромный агрегат до машины, в которую он не помещался. Хорошо, что у Степана был прицеплен багажник, на который они все втроем с трудом затащили телевизор.

Потом они еле донесли телевизор до квартиры, которая располагалась на четвертом этаже. Их встретила отдохнувшая, румяная Гела. Женька в душе даже разозлилась на девушку, за то, что это не она, а Женька, как взмыленная лошадь тащит этот никому не нужный телевизор.

— Где Тома? — спросила у Гелы мама.

— Ушла с Милкой гулять.

— Замечательно. Степан, давай сразу поставим телевизор на место, — отдала команду женщина.

И ей невозможно было отказать.

План Ирины Викторовны был прост. Установить новый телевизор на место старого, а старый, такой же большой, как только что купленный, поставить на холодильник в кухне.

Пока Степан менял телевизоры местами и подключал антенну пришла Тома и обалдела.

— Мама, — строго сказала она, — что здесь происходит?

— Я купила второй телевизор, дочка, — безапелляционным тоном сказала она.

— Он нам не нужен, мама. Уноси.

Возникла пауза, после чего в тишине послышался жалобный Женькин голос.

— Нет, Тома, назад я его уже не дотащу.

Так в квартире у Томы появилось два телевизора. Единственная радость, это пульт, которым можно было переключать каналы у телевизора. У старого пульта не было.

Теперь, каждый вечер, Ирина Викторовна усаживалась в зал за свой собственный телевизор смотреть любимые сериалы, а хозяева дома ютились на кухне и смотрели там свои передачи на их старом телевизоре.

В последнее время Тома стала замечать, что Валерий стал чаще раздражаться на нее. Сначала она думала, что муж устает от ребенка. Ведь он порой, из-за ночных гуляний дочери недосыпал, но потом, обратила внимание, что любимый охотно сидит с подросшей малышкой и она ему не в тягость. Значить дело было в маме.

Раньше, когда в их семье возникали непонимания, они садились за стол переговоров, и разбирали возникшую проблему. Это было очень удобно, не дуться друг на друга, а попытаться понять, почему близкий тебе человек поступил так, а не иначе. Теперь, стол переговоров пришлось отложить, потому что даже в личные разговоры влезала Томина мама. Она была везде и всюду.

Самым спокойным человеком в их квартире оказалась Гела. Она, обычно сидела в своей комнате и читала. Девушка старалась не попадаться на глаза матери и у нее это получалось.

Как-то раз Тома позвала сестру прогуляться по Москве и они вместе с маленькой дочкой отправились в Парк имени Горького.

Девушки шли по ухоженным дорожкам и наслаждались июльской прохладой.

— Гелечка, — неожиданно спросила у сестры Тома, — а почему ты до сих пор не замужем?

— Томочка, разве ты не видишь какая у нас мама? Она делает все возможное, чтобы я осталась ее собственностью.

— И у тебя даже нет молодого человека?

— Почему нет, есть. Но мы встречаемся с ним очень редко.

— Почему, Гелечка?

— Я хожу на свидание, когда мама занята. Иногда, я у нее отпрашиваюсь погулять и тогда мы тоже встречаемся.

То есть ты, тридцатилетняя дылда до сих пор отпрашиваешься у матери, чтобы погулять? А что будет в сорок? Смешно.

— Тома, неужели ты не поняла, что там, где наша мама, она все разрушает. Она и твою семью развалит. Разве ты это не замечаешь?

— Гелка, ну как-нибудь две оставшиеся недели я ее вытерплю.

— Не факт, что она уедет.

— Да ладно?

— Вот увидишь. Уедет она только тогда, когда увидит руины твоей семьи.

— Не пугай меня. Она же раньше никогда не была таким диктатором?

— Все началось после смерти нашей средней сестры и твоего отъезда.

— Это ужасно, Гелка. А как там Давид?

— А он такой-же как мама. Он так-же мудрует над своей женой. Иногда, ему помогает наша мама. Бедной Сулейко просто некуда деться со своими тремя детьми.

— Когда маме скучно, она идет к Давиду, когда ей есть чем заняться, она трепет нервы домашним, то есть мне и отцу. Ой, Томочка, колесо обозрения! Я никогда не каталась на таком. Давай прокатимся.

Тома пристроила коляску к охраннику. Тот обещал за ней посмотреть, и они втроем уселись на колесо обозрения и взмыли ввысь. Они поднялись выше деревьев, мешающих их обзору и Москва оказалась у них как на ладони.

Тома тысячу раз каталась на колесе, то на ВДНХ, то здесь в парке имени Горького и поэтому больше смотрела не по сторонам, а на восторженную сестру. Она поражалась ее реакции. Гела казалась ей совсем молоденькой девочкой, гораздо моложе чем она сама. Себя она ощущала циничной старой развалиной, прожившей уже много — много лет.

«Наверное, жизнь в провинции гораздо проще, чем столичная. — думала Тома, — Там она размереннее и честнее, а здесь, в Москве, все люди закрыты, и куда-то спешат и, в результате, никогда никуда не успевают».

В следующий раз Тома сходила с сестрой в зоопарк и получила массу удовольствия от впечатлений, полученных Гелой.