Солнышко мое

Степану не важен был быт, ему важнее было настроение. И Лиле это тоже понравилось. Чтобы не дай бог не обидеть своего любимого, Лиля взяла за правило целовать его на ночь и по утрам. Эта привычка неожиданно облегчила ей жизнь. Вспоминая свое счастливое детство, когда отец на ночь или по утрам целовал свою любимую доченьку, Лиля думала, что теперь настало ее время дарить тепло людям. И ей это тоже нравилось.

Обычно к субботе у них уже был разработан план предстоящих выходных: куда они пойдут и что будут делать. Степан вставал раньше всех и готовил им с сыном завтрак. Затем просыпался Сергей и только потом Лиля. Она любила понежиться в кроватке часов до десяти.

Ее никто не будил. Сквозь дрему он часто слышала, как Степан говорил шепотом ее подросшему сыну, чтобы тот не шумел, потому, что маме нужно отдохнуть. И Лиля сквозь сон улыбалась, снова проваливаясь в приятную дрему.

Через несколько месяцев после совместного проживания они поехали к его родителям. Она знала про них, только то, что они живут не богато и любят выпить. По словам Степана, они не были настоящими алкоголиками, но водка у них никогда не переводилась. Степан их никогда не бросал, и старался всегда помогать. И если по долгу службы он был недалеко от отчего дома, то всегда заезжал к родителям. Лиля у них никогда не бывала.

Однако, длительность их отношений требовала знакомства с родственниками. И как-то в хмурый осенний день она решилась поехать со Степкой к их родителям. Сереньку брать не стали. Он отправился к Мишке, с которым давно не виделся.

Первые Лилины впечатления были ужасными. Дом, где родился Степан врос в землю по самые окна. Калитка покосилась, трава во дворе стояла по пояс. Было видно, что здесь давно не занимаются хозяйством.

Их встретили накрытым столом на котором кроме картошки и селедки ничего не было. Но ни это поразило Лилю больше всего, а грязь, царившая по всюду. По полу единственной комнаты катались клочки пыли, а полы были усеяны многолетним слоем грязи. Лиля, принарядившаяся как на прием к особой знати, выглядела здесь чужеродным элементом.

Кружки из которых предстояло пить девушке были настолько грязными, что Лиля не знала с какой стороны ей можно из нее отпить, чтобы не подхватить какую-нибудь заразу. Она всячески старалась не показывать свою брезгливость, чтобы не обидеть хозяев.

Зато Степан был в своей тарелке. Он не замечал окружавшего его беспорядка. Он к нему привык.

Теперь девушка понимала своего мужа еще больше. Она вспомнила, как он злился, когда она затевала уборку вместо того, чтобы идти с ним развлекаться. Парень просто не привык жить в чистоте.

Выдержав положенные по этикету пару часов, все разошлись по своим делам. Лиля вызвалась помочь с уборкой со стола. Бедлам на кухне ее уже не удивлял.

Выбрав старую тряпку для мытья посуды и макнув ее в пищевую соду, девушка принялась отдраивать грязные чашки, не ради хозяев, а ради себя. Не дай бог ей снова предложат из них испить чаю.

Лиля так отчистила старый чайный сервиз, что среди всеобщей грязи он стал таким же чужеродным, как и она сама.

— Чистюля значит? — услышала девушка за своей спиной, — столичная штучка брезгует нашей посудой.

Лиля обернулась. На нее смотрела своими злыми глазами Степанова мать.

— Почему брезгую, просто помогаю.

— А мы не просили. Это вы там в своей столице на каблуках да по мостовой, а мы здесь по грязи в кирзовых сапогах да на работу. Нам тут некогда порядки наводить. У нас тут то огород, то скотина, то хозяйство.

— То-то я и вижу какой у вас огород, да хозяйство. Трава по пояс и грязи по колено, — неожиданно для себя огрызнулась девушка в ответ.

— А ты меня не упрекай. Молодая еще. Посмотрела на нас и проваливай в свою Москву и на наше наследство рот не разевай. Наслышана о тебе.

— И что же вы знаете?

— Да ты черная вдова. Из всех своих мужиков силы высасываешь, а потом, когда помрут, их недвижимость забираешь.

— Не волнуйтесь, ваша недвижимость мне не к чему.

— Вот и славненько.

В кухню заглянул Степан, увидев беседующих жену и мать, сказал улыбнувшись:

— Болтаете, ну не буду мешать.

— Иди сыночек, — ласково ответила мамаша, — у нас все хорошо, не волнуйся.

Степан убежал по своим мужским делам, а мать снова повернулась к Лиле.

— О чем болтали с тобой Степке не говори. Пусть думает, что мы подружились. Но ко мне больше не приезжай. Не нужна ты тут. Чужая ты.

— Ну и пожалуйста, — огрызнулась девушка.

Такой агрессии в свой адрес она еще никогда не получала.

— И если Степана от меня начнешь отлучать, не прощу, — продолжила Степанова мать, — Порчу на тебя наведу и будешь ты косая и хромая. Поняла?

Лилька фыркнула.

— Не волнуйтесь. Если хочет, пусть ездит к вам. Вы ж родители ему, а я больше не приеду. Вы мне тоже чужие.

Развернулась и ушла.

Всю дорогу домой Лиля молчала. Когда Степан спросил у нее отчего она примолкла, Лиля ответила, что просто устала. Быт и отношение его родных она обсуждать не стала. Пусть будет так как будет, решила девушка и забыла про Степанову родню, как будто ее и не было.

* * *